Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - читать онлайн книгу. Автор: Уильям М. Макговерн cтр.№ 81

В долине Кабула и на северо-западе Индии еще прослеживались заметные признаки греческого влияния. Поэтому неудивительно обнаружить на некоторых ранних кушанских монетах для обозначения царя такие греческие титулы, как Basileos. На более поздних монетах этих греческих слов нет, но греческий алфавит продолжал использоваться для создания надписей на других языках. Множество монет, как ранних, так и более поздних, показывают, что кушанские монархи поклонялись таким греческим божествам, как Геракл, Гелиос и Селена. Более того, именно в кушанский период гандхарская школа в искусстве, основанная непосредственно на греческих образцах и традициях, достигла своего апогея.

Но по вполне естественным географическим причинам греческое влияние с течением времени ослабевало. Парфяне оборвали все прямые контакты между старыми греческими колониями на северо-западе Индии и самой Грецией, поэтому греческие колонисты, а с ними и греческие традиции, постепенно исчезали. По мере того как греческое влияние ослабевало, его место занимало, прежде всего, иранское влияние, и на более поздних кушанских монетах мы видим все большее использование таких иранских титулов, как «шахиншах» (царь царей) вместо греческого «басилевс», а греческий Геракл уступает место иранским Митре и Анахите и иранскому поклонению священному огню.

Однако в конце концов самым важным влиянием суждено было стать индийскому. Чем глубже кушанские монархи проникали в Индию, тем больше они становились подвержены ее влиянию. На некоторых кушанских монетах с греческими надписями на другой стороне мы видим индийские буквы. Кушанские монархи приняли титул махараджей, и в скором времени на одной стороне их монет появились изображения таких индийских богов, как Шива.

Но еще более важна роль, которую призван был сыграть в Кушанской империи буддизм. Буддийская традиция утверждает, что Канишка не просто исповедовал буддизм, но и активно проповедовал его. Считается, что во время его царствования и под его покровительством был учрежден великий буддистский совет, задачей которого стало урегулирование нерешенных вопросов доктрины и дисциплины.

Многие ученые сомневаются в существовании этого совета. Кроме того, Канишка едва ли мог быть фанатичным буддистом, поскольку на его монетах присутствуют не только буддийские, но и иранские и индуистские божества. Однако точно известно, что во время царствования Канишки и его преемников буддизм проник в кушанские владения и в конце концов стал доминирующей религией. Буддийские монахи и буддийские монастыри наводнили не только Индию, но и Афганистан и Бактрию.

Кроме того, в кушанский период буддизм проник в Согдиану (где правили кангюи) и в Кашгарию. Точное время обращения Кашгарии в буддизм до сих пор неизвестно, но представляется весьма вероятным, что буддизм мог проникнуть в кашгарские государства в то время, когда царь Яркенда Хиен (Хьень) создавал свою недолго жившую империю, и что последующее поглощение Кашгарии гуннами не остановило неуклонное проникновение буддийского влияния в различные области Таримского бассейна. Особенно важным представляется тот факт, что хотя буддизм, безусловно, имел чисто индийское происхождение, тот буддизм, который получил развитие в кушанских владениях и, таким образом, проник во все части Центральной Азии, радикально отличался от раннего буддизма. Именно в кушанский период и в значительной степени на кушанской территории впервые была создана целая религиозная система, представляющая собой тот тип буддизма, который стал известен как махаяна и который позднее стал доминирующей религией на всем Дальнем Востоке.

Поскольку, как нам известно, центр кушанских владений был очагом всевозможных противоборствующих культурных влияний, многие из которых имели неиндийское происхождение, представляется весьма вероятным, что буддийская махаяна, даже в части доктрины, подверглась сильному воздействию этих неиндийских влияний. Действительно, с художественной и архитектурной стороны буддизм, который развивался на северо-западе Индии и затем распространился на Центральную Азию, во многом обязан иранскому и особенно греческому влиянию. Изображения Будды и бодхисатв, созданные гандхарской школой искусств, которые стали основой всего более позднего буддийского искусства Центральной Азии и Дальнего Востока, настолько сильно похожи на греческие, что так и тянет поверить, что они были созданы греческими мастерами.

Обсуждение подъема Кушанской империи увело нас довольно далеко в сторону. Теперь нам нужно снова вернуться к гуннам.

Из предыдущей главы мы знаем, что в первые десятилетия христианской эры гуннская империя претерпела существенную трансформацию и что эта трансформация произошла в значительной степени благодаря усилиям китайцев взять верх над гуннами и стараниям гуннов взять верх над китайцами. Успех восстания южных, точнее, юго-восточных гуннов и их отделение от материнской империи стали возможны только благодаря поддержке, которую им оказали китайцы. Вместе с тем тому, что ухуани и сяньби смогли ускорить уход гуннов из Восточной Монголии, они в значительной степени обязаны финансовой и моральной помощи со стороны Поднебесной. Гунны, со своей стороны, получили своеобразное удовлетворение от того, что снова захватили контроль над Кашгарией, поскольку это означало, что престиж Китая и его претензии на сюзеренитет в этой части мира были безоговорочно уничтожены.

Учитывая, что в течение всего этого периода гунны и китайцы находились в смертельном соперничестве, довольно странно, что в это время между этими двумя державами не велось почти никаких открытых военных действий. Китайцы с удовольствием помогали гуннским мятежникам и субсидировали нападения сяньби на северных гуннов, но осторожный китайский император чувствовал себя недостаточно уверенно в собственных владениях, чтобы начинать какую-нибудь серьезную военную кампанию на севере. С другой стороны, гунны хотели и могли воспользоваться временной неспособностью Китая справиться с ситуацией в Кашгарии, и сами захватили этот регион. Однако они больше не смели предпринять широкомасштабного вторжения в сам Китай.

Фактически китайцы и гунны воздерживались от активных военных действий друг против друга, но в течение долгого времени в этот период часто вступали в дипломатическое взаимодействие, которое, по крайней мере номинально, носило весьма дружественный характер. В период 46–60 гг. гунны прекрасно сознавали собственную слабость и в своих отношениях с китайцами придерживались исключительно подобострастного тона. Например, в 50 г., когда северные гунны безуспешно пытались с помощью военной силы уничтожить вновь созданное Южное гуннское царство, они побеспокоились о том, чтобы отправить назад в Китай всех попавших к ним в руки пленных китайцев. Кроме того, гунны заверили китайцев, что кампании в отношении южных гуннов не ставят целью нападение на Поднебесную империю и предназначаются только для наказания их мятежных сородичей.

В 51 г., когда Южное гуннское царство окончательно утвердило свою независимость под защитой Китая, северные гунны, вместо того чтобы затаить злобу, отправили посольство к северо-западной границе Китая (единственное место, где китайцы и гунны непосредственно граничили друг с другом) и попросили о проведении переговоров между двумя державами с целью заключения мирного договора. На заседании китайского государственного совета, собравшегося для обсуждения этого предложения, наследник престола возразил, что установление дружеских отношений с северными гуннами будет воспринято как предательство по отношению к друзьям и союзникам Китая, южным гуннам, и, следовательно, предложение должно быть отвергнуто.