Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Солдатенко cтр.№ 77

Не удивительно, что эти люди нередко владели не одним иностранным языком (да тот же Н. А. Скрыпник довольно прилично знал французский и немецкий, другие по сегодняшним меркам вообще были полиглотами), однако общались в основном на русском и почти не развивали, не обогащали знаний родного, украинского, языка. Более того, они оказывались, не осознавая того, носителями угрожающей тенденции – привнесения в украинский язык огромного количества русизмов, «калькирования» многих русских терминов. Особой «зоной риска» оказывалась языковая сфера, связанная с общественной жизнью. Революционная терминология, веяния новой жизни получали большевистские, а затем российские воплощения, наименования.

И, казалось, нет никакой необходимости в том, чтобы особенно переиначивать рождаемые новации – просто в случае необходимости, по возможности приближать их к традиционно украинскому звучанию, добавляя им только собственные характерные суффиксы и окончания. Конечно, эта в целом неотвратимая и отчасти естественная тенденция шла не от естества, корней, традиций собственного, а иного, пусть даже и близкого языка, несла в себе очевидный негативный заряд, с неизбежностью должна была сказаться на всем культурно-творческом процессе, на удалении практики речевого общения от народных, литературных основ.

Насколько глубоко понимал Н. А. Скрыпник всю сущность и сложность сложившейся ситуации, судить непросто: сам он не обнаружил склонности к теоретизированию в языковой сфере. Но, возможно, это в конце концов не так уж важно. Если даже он действовал более интуитивно, а не на безупречном теоретическом фундаменте, его решения и шаги в сфере языковой реформы не могут быть никак приуменьшены.

Он, очевидно, чувствовал, что затягивание дискуссий – это порождение все новых и новых проблем, конца которым никогда не будет, и применил, как и в других случаях, тактику революционного натиска, ускоренного темпа. Он знал, что предшественники «критическую массу» материала уже наработали и едва возглавил комиссию по упорядочению правописания (а она работала в соответствии с приказом СНК УССР еще с 23 июля 1925 г.), как тут же назначил на 26 мая 1927 г. конференцию по правописанию.

Возможно, такая оперативность в немалой степени объяснялась и осознанием того, что, призывая партийно-советский аппарат, неукраинский рабочий класс к овладению украинским языком, стоило прежде всего позаботиться о качестве последнего, о его чистоте, научном совершенстве, о том, чтобы с детства учить каждого не какому-то примитивному суррогату, а действительно чудодейственному творению нации, конечно, придав ему соответствующую «огранку» и силу общего правила. Во всяком случае, такой подход был вполне в духе наркома.

По ходу подготовки конференции пришлось оперативно решать очень сложные организационно-научные задачи.

Главный инициатор акции, как опытный, искусный политик, хотел видеть конференцию непременно всеукраинской. Для этого в ее работе должны были принять обязательное участие представители различных регионов Украины, в том числе и западных земель. Это позволяло посадить за один стол тех, кто в заочной дискуссии о языковых проблемах придерживался весьма отличных взглядов. И выигрыш от того обещал быть двойным. Во-первых, Научное товарищество имени Т. Шевченко во Львове было явно недовольно созданными на скорую руку Украинской академией наук в 1919–1920 гг. «главными правилами украинского правописания», утвержденными Советской властью в 1921 г. Члены НТШ подготовили свой проект правописания, и со всех точек зрения (и научной, и политической, и национально-соборной) важно было основательно ознакомиться с позицией галичан, взять от них все рациональное (а в том, что оно есть, сомневаться не приходилось).

Во-вторых, галичане создали бы вовсе не формальный противовес упомянутым тенденциям русификации украинского языка и, несмотря на различные осложнения, возможные обвинения, помогли бы отстаиванию его принципов, его природной самобытности и своеобразия, приближенных к народным истокам и лучшим литературным достижениям.

Трудно было бы переоценить и духовно-культурное значение выработки единого правописания для разорванного на части украинского народа, для его недалекого (в это верил Н. А. Скрыпник) объединения в целое.

Итак, Николай Скрыпник оставался верен себе: берясь за дело, следует прежде всего основательно постичь его суть, «взглянуть в корень» и затем действовать, ставя превыше всего интересы самого дела, и только дела, отбрасывая угодничество по чьему бы то ни было адресу.

Не устраивала его и роль «свадебного генерала», который бы только освящал своим высоким присутствием деяние. Это он доказал и в речи на конференции, и в ходе фундаментальных дискуссий (научное собрание напряженно работало с 26 мая по 6 июня 1927 г.), за которыми внимательно, придирчиво следил, направлял и, наконец, в опубликованных позже статьях оценивал. Он заинтересованно доходил до тонкостей, демонстрировал незаурядные специальные знания и заражал всех настроением причастности к делу чрезвычайной национально-государственной важности. Последнее понимали далеко не все, воспринимая споры как нечто сугубо академическое или даже схоластичное.

Результаты работы конференции оказались плодотворными. Ее материалы Государственная правописная комиссия тщательно обрабатывала под руководством Николая Алексеевича еще больше года, учитывая все ценное и полезное (на этой стадии председатель считал спешку совсем неоправданной). 4 сентября 1928 г. Совет народных комиссаров Украинской ССР по докладу Скрыпника принял постановление, в котором говорилось: «Поручить Народному Комиссару Образования УССР тов. Скрыпнику окончательно утвердить проект украинского правописания.

…Признать, что утвержденное украинское государственное правописание должно приобрести общий обязательный характер» ^[391]. Во исполнение правительственного постановления 5 сентября 1928 г. Н. А. Скрыпник подписал постановление: «Поручить управлениям НКО и Государственному издательству Украины разработать порядок претворения в жизнь украинского государственного правописания, предусмотрев в том числе те случаи, когда можно в печатных изданиях предполагать отступления от государственного правописания, как, например, при издании исторических документов, чисто лингвистических надписей и т. п.» ^[392].

Новое украинское правописание тут же и надолго окрестили «скрыпниковским». Следует сразу сказать, что оно оказалось далеко небезупречным. Не все в нем органично соединилось, как того хотел Николай Алексеевич. Галичане отказались принять правописание в полном объеме, хотя за исключением требования устранения апострофа, все остальные их предложения были учтены. Надднепрянцы изрядно нервничали, озадаченно ломая язык над словами с необычной буквой «ґ» и смягченной «л», постоянно терялись при определении родового признака иностранных заимствований терминов вроде «кляса», «метода», «заля», «гастроля» и т. д.

Небезосновательны были обвинения и в широких, немотивированных заимствованиях в украинский язык полонизмов – слов польского происхождения. Иронию, насмешку (а иногда и возмущение) вызвали и искусственные подходы к словообразованиям типа: