Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - читать онлайн книгу. Автор: Константин Пахалюк cтр.№ 136

Частью признания преступлением событий в Катыни являются решение президента России о размещении электронных образов документов из так называемого пакета № 1 ^[1216], суждения о необходимости передачи копий соответствующих материалов польской стороне ^[1217], развитие соответствующего мемориального комплекса и экспозиции. То есть официальная позиция современной России по поводу организаторов событий в Катыни достаточно четкая. Однако, признавая, что вину «за это преступление несут руководители Советского государства того периода» ^[1218], политическая элита избегает проблемы преемственности ответственности со стороны РФ и практик ее проявления.

Вместо этого признание ответственности связывается политическими акторами с необходимостью «изменения сознания общества» ^[1219], однако какого-либо алгоритма подобного процесса не предлагается. Поэтому сами по себе отсылки к «обществу» в этом случае можно трактовать как разделение тяжести ответственности. Если вести речь о проблеме субъекта исторической ответственности, то возникают вопросы: приоритетны ли решения политической элиты или субъектом оказывается то самое «общество», о перестройке исторического сознания которого идет речь? Требуется ли «благословление руководства страны»  ^[1220] или прежде всего нужна инициатива населения? В отличие от официальных политических речей и выступлений, в дискуссиях в социальных сетях позиции более антагонистичны. Противников рассматриваемой точки зрения упрекают в «сознательной слепоте», а сами события признаются в качестве «самой постыдной мерзости в истории наших отношений с другими странами» ^[1221].

Исследователи выделяют следующие особенности практик исторической ответственности: перформативность, стремление к овладению пространством, проективная направленность, полиинструментальность, вовлечение телесности, нормативность, неоднородная плотность субъектов исторической ответственности, наличие финансово-экономической составляющей, кооперационный эффект ^[1222]. Как показывает анализ выступлений политических лидеров, в исследуемом кейсе мы имеем дело прежде всего с проективной направленностью и перформативностью: акторы говорят о необходимости нового вектора российско-польских отношений и переосмыслении места сталинского режима в истории России, именно на это направлены перформативные акты (например, коленопреклонение Владимира Путина или передача польской стороне копий документов дела № 1). Финансово-экономическая составляющая, интересующая сторонников другой модели, не поднимается, а нормативность может присутствовать только в виде риторической фигуры, а не конкретных действий. В качестве основных мероприятий официальными акторами предлагается распространение информации о событиях в Катыни, а также «восстановление исторической памяти и справедливости» ^[1223] (без специального разъяснения, что имеется в виду). Таким образом, можно констатировать, что признание вины за преступление в Катыни не приводит к появлению практик покаяния, а большинство из существующих практик исторической ответственности не обсуждаются.

Далее рассмотрим следующую модель, которую мы формулируем следующим образом: «Организатором событий в Катыни является Германия, необходимы соответствующие практики покаяния». Она являлась официальной позицией Советского Союза с 1943 г. и сейчас получила распространение среди некоторых публицистов, политиков ^[1224] и в дискуссиях в сети Интернет. Перечислим основные аргументы, которые присутствуют в дискуссиях между противниками и сторонниками этой точки зрения, а также проанализируем причины, которые могут способствовать популярности той или иной линии аргументации.

Во-первых, Германия оказывается виновной за события в Катыни, потому что виновна во Второй мировой войне и нападении на Польшу. То есть определяющим для формирования позиции оказывается контекст, в данном случае — политика нацистов на восточных землях: «Как известно, расстрел в Катыни — наряду с другими многочисленными примерами убийств и жестокого обращения с военнопленными стран антигитлеровской коалиции — признан преступлением фашистской Германии» ^[1225].

Основной мотивацией указания на вину Германии оказывается не стремление к исторической правде, а желание избежать возможных экономических последствий. Если для сторонников первой модели финансово-экономические аспекты реализации ответственности остаются за пределами внимания, то в данном случае они выступают в качестве ключевых: «Господа, считающие, что поляков расстрелял СССР, скажите, тока честно, скока вы лично готовы отдать полякам компенсаций из своего кармана?» ^[1226]Речь в этом случае идет о своеобразной индустрии признания ответственности, в которой покаяние должно иметь экономическое измерение.