Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации (c 1470 года до наших дней) - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Плохий cтр.№ 14

В первый год войны при Нарве Карл нанес внезапное поражение русской армии численностью около 35 тысяч человек, имея под своим началом лишь около 10 тысяч человек. Шведы одержали полную победу, потеряв менее тысячи убитыми. Русские потеряли 9 тысяч убитыми, 20 тысяч сложили оружие и отступили, остальные погибли в сражении, утонули либо замерзли. Летом 1708 года, разгромив противников в Центральной Европе, Карл вновь повел армию на восток. Он выступил из-под Минска на Москву, но приближение холодов и нехватка провизии вынудили шведов свернуть к югу – на Украину, где Карл надеялся найти достаточно провианта и зимние квартиры. Все это обещал ему гетман Иван Мазепа, дотоле – верный царский союзник. Недовольный отношением Петра к Войску Запорожскому, гетман прибыл в расположение шведов в конце октября 1708 года. Остальные казаки, как полагал Мазепа, последуют за ним в течение нескольких дней, самое большее – недель. Однако высланные царем войска под началом Меншикова взяли Батурин, гетманскую столицу, и перебили ее жителей. Гетманскую булаву Петр отдал Ивану Скоропадскому.

Следующие полгода Карл, Петр и два подчиненных им гетмана – прошведский Мазепа и промосковский Скоропадский – вели еще и войну манифестов, то есть боролись за лояльность казаков и населения Левобережной Украины вообще. Столкновение пропаганд обнажило расхождения между русскими и украинцами в сфере политической культуры – многие вещи они видели по-разному. Петр трактовал поступок Мазепы как предательство вассалом своего суверена. Мазепа же отвергал обвинение, заявляя, что служит не царю, но отчизне. С его точки зрения, конфликт разгорелся не между сюзереном и вассалом, а между двумя народами. Источники донесли пересказ его слов: “Москва, то есть народ великороссийский, нашему народови малороссийскому завше ненавистна, издавна в замыслах своих постановила злосливых народ наш до згубы приводити”⁶. Мазепа считал своим долгом служить “отчизне нашей малороссийской”⁷. А Петр и его сподвижники никогда не обращались к соотечественникам с подобными идеями. Казалось, только малороссы ощущали себя народом, у которого есть родина-отчизна, в то время как царь и его подданные, которых гетман назвал великорусским народом, ограничивались лояльностью к государю. Но продлится это недолго.

Перемену вызвало не что иное, как победа русского оружия под Полтавой в 1709 году. В тот раз на стороне русских было не только численное превосходство. За восемь лет до схватки с Карлом Петр сумел создать регулярную армию, она была хорошо вымуштрованной и полной сил. Шведов же изнурила необычайно холодная зима на Украине, прошедшая в бесконечных стычках с казаками и крестьянами, верными православному царю. За полторы недели до битвы Карл был ранен во время рекогносцировки, поэтому он не вел свою армию в бой. Лишенные привычного руководства, шведские генералы потеряли управление и проиграли битву. Король и гетман бежали в зависимое от турок Молдавское княжество.

Петр много раз праздновал свой триумф, придумав подробные сценарии празднеств. Первое такое торжество состоялось в Киеве 24 июля 1709 года. В древнем соборе Св. Софии царя приветствовал “Словом” префект киевских училищ Феофан Прокопович. Симеон Полоцкий читал панегирик царю Алексею лишь полувеком ранее. В речи, произнесенной другим выпускником той же коллегии и адресованной Петру Алексеевичу, упомянуты Россия и российский народ – но значение этих слов намного шире, чем у Симеона. Россией Прокопович называет все владения Романовых: “… от реки нашей Днепра до брегов Евксиновых на полудне, оттуду на восток до моря Каспийского или Хвалинского, даже до предел царства Персидского, и оттуду до далечайших пределов едва слухом ко нам заходящего царства Китаехинского, и оттуду на глубокую полунощь до Земли новой и до брегов моря Ледовитого”⁸.

В своих произведениях, говоря о монархии, государстве и народе, Прокопович одинаково употребляет слово “российский” как “общенародное” имя. В речи 24 июля он утверждает, что Полтавская победа вызвала “всероссийскую радость” и “всенародное веселие”⁹. Теперь “отечеством” стала вся Россия – это была уже не Малороссия времен манифестов Мазепы и Петра до Полтавской победы. Что еще важнее, Прокопович назвал монарха “отцом отечества нашего”¹⁰ – это уже не “восточный царь” Симеона, гость из северной страны. Несколько лет назад “отцом отечества” выпускники Киево-Могилянской академии называли самого Мазепу. Согласно Прокоповичу, Петр – русский Самсон¹¹ (в отличие от далекого “восточный царь” у Симеона Полоцкого) – уберег российское отечество от смертельной угрозы и теперь его надлежало благодарить за такой подвиг.

Царю речь, конечно, пришлась по душе. Через два года, во время очередной военной кампании, он вызовет ученого монаха к себе. В 1717 году Феофан уже был в Петербурге, наставлял царя и стал одним из главных идеологов и сторонников петровской программы вестернизации. Значением при дворе он явно затмил другого бывшего униата, покойного Симеона Полоцкого. Петр схватывал все налету. Царские указы и письма отражают любопытную перемену в его понимании слова “отечество”. За первые два десятилетия XVIII века оно стало означать уже не государеву вотчину (отчину), а общую родину всех русских.

В 1721 году в ознаменование победы в Северной войне Сенат и Синод вручили царю всероссийскому титул “Отца отечества, Императора Всероссийского, Петра Великого”¹². Царь всея Руси становился императором Всероссийским, дополнения к титулу объяснялись выдающимися заслугами Петра. Сановники провозглашали, что он “Всероссийское государство в такое сильное и доброе состояние и народ свой подданной в такую славу у всего света чрез единое токмо свое руковождение привел, как то всем довольно известно”¹³. В ответе Петра прозвучали ссылки на общее благо и нацию. Он заявил: “Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, которой Бог нам пред очьми кладет, как внутрь, так и вне, от чего облегчен бу-”14 дет народ.

Петр и его сенаторы явно усвоили дискурс национального – с упором на отчизну, народ и общее благо. Феофан Прокопович (в какой-то мере первопроходец этого направления в российской идеологии) не только присутствовал на церемонии поднесения монарху упомянутых титулов, но и произнес торжественную проповедь по этому случаю после оглашения текста Ништадтского мирного договора. Обедню же перед церемонией отслужил другой киевский иерарх – Стефан Яворский, местоблюститель патриаршего престола. Киевляне утвердились при дворе Романовых и принесли с собой ряд западных веяний.

В 1725 году Петр внезапно умирает. Северную войну он завершил победой, но едва успел начать созидание новой имперской государственности. В 1728 году советники его внука, Петра II, едва не убедили нового императора перенести столицу из Петербурга, символа западных устремлений Петра I, обратно в Москву, которая утратила столичный статус в 1712 году. В 1727 году на Украине восстановили гетманство. Русские вельможи явно желали возвращения в допетровские времена. Но пути назад не было, особенно это касалось вестернизации России. В 1730 году, не оставив наследника, скончался Петр II. Высшая аристократия сделала ставку на герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну, дочь старшего брата царя, Ивана (Иоанна) Алексеевича. Пригласил ее Верховный тайный совет, который избрал новую правительницу. Она должна была вступить на трон при соблюдении определенных условий (“кондиций”).