Французская империя и республика - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Рудычева, Валентина Скляренко, Мария Панкова cтр.№ 73

Алжир — это Франция».

Эту позицию официальной власти поддерживала только часть населения страны. Были у французского общества и другие, совершенно противоположные мнения. В результате внутри республики сложилась весьма сложная ситуация. Наиболее точно она была охарактеризована парижским кардиналом Фельтэном: «Наша страна расколота надвое. Алжирские события пробили трагическую брешь в нашем национальном сообществе». Что же и кто обусловили этот раскол? «Начнись подобное восстание в Алжире в 1881–1914 гг., — пишет А. Б. Широкорад, — вся Франция поднялась бы против мятежников. Совсем иная ситуация сложилась в метрополии во второй половине 1950-х. В стране с 1945 г. были крайне сильны коммунисты и левые социалисты, а также пацифистские движения всех мастей… Левые во Франции верили в то, что в Алжире ФНО борется не только за независимость Алжира, но и за свободу, равенство и братство и даже за социализм. Соответственно, победа ФНО, по мнению левых, должна была ослабить французское правительство и привести левых к власти. Кроме того, среди французов метрополии широкое распространение получили взгляды минористов — сторонников «маленькой европейской Франции», своеобразных «уменьшителей», заявлявших, что Франции лучше самой избавиться от колоний, чтобы не кормить быстрорастущее цветное население. Поэтому «уменьшители» также рьяно выступали против войны в Алжире».

В то, что алжирцы хотели построить в своей стране социализм или, не приведи Господь, коммунизм, поверили даже в руководстве Франции. Поверили и… не на шутку испугались. Вот что писал по этому поводу А. В. Богданов: «Французские спецслужбы безусловно получали информацию о назревающих событиях. Подобные проявления не могли не волновать как руководство французской разведки, так и непосредственно французского правительства. В рамках французской военной доктрины борьба с антиколониальными проявлениями в Алжире и Индокитае рассматривалась как ключевой момент в создании барьера для распространения мирового коммунистического движения. Кроме того, Франция, равно как и остальные страны Запада, всерьез опасалась усиления советского присутствия в Африке». А вот еще одна выдержка из его книги на ту же тему: «…французские власти после нападения поверили, что „Фронт национального освобождения” является просоветски ориентированной организацией, которая стремится к установлению на территории Алжира коммунистического режима. Это убеждение оказалось подкреплено тем, что борцы за национальную независимость принялись за создание караванных путей, которые, проходя через алжирскую границу, служили для доставки оружия и боеприпасов. Эти тайные тропы очень походили на знаменитую „Тропу Хо Ши Мина” во Вьетнаме». Сам историк в эту версию не верил и считал, что: «На самом деле, лидеры „Фронта” вовсе не стремились к установлению в Алжире социалистического строя, оставаясь стопроцентными мусульманами. Их идеалом государственного устройства оставалась исламская правовая база». Такого же мнения придерживался и Р. Тиса, который характеризовал стремления алжирских лидеров так: «Часть их видела своим идеалом исламскую республику, другие говорили о социализме, но в расплывчатых терминах, и в целом откладывали разработку социальной программы до выполнения главной задачи — завоевания независимости. На тайной конференции повстанческих командиров и лидеров ФНО в долине Суммам (Кабилии), состоявшейся в августе-сентябре 1956 года, была принята Суммамская платформа, в которой подчеркивалась необходимость аграрной реформы при сохранении частной собственности на землю».

Тем не менее будущее показало, что опасения французских властей были не беспочвенны. После получения Алжиром независимости и избрания Ахмеда бен Беллы его президентом идеологией алжирского руководства стал «бенбеллизм». Что он из себя представлял, видно из характеристики, данной историком Е. М. Богучарским: «Это был «самоуправленческий социализм», ориентировавшийся на югославскую модель, проповедуемую Тито после его разрыва с Москвой. Характерно, что эта ориентация проявлялась и во внешней политике Алжира. На международной арене Бен Белла выступал вместе с Тито, Насером, Кастро, стал одним из лидеров движения неприсоединения. «Алжирский социализм» Бен Беллы сочетался с идеологией панарабизма насеровского типа, а также с исламом, в котором Бен Белла видел защиту интересов бедных против богатых. В Алжире фактически была установлена революционно-демократическая диктатура по образцу Кубы и Югославии».

Но волновала французское руководство не только возможная революционная смена государственного режима в Алжире. Не меньшую тревогу вызывали внешнеполитические и экономические проблемы, которые могли за этим последовать. «Приход к власти в любой из африканских стран просоветски настроенного правительства, — по словам А. В. Богданова, — влек за собой резкий поворот в области внешней и внутренней политики. В то же время существовали и чисто экономические причины: усиление советского присутствия приводило к постепенному закрытию для западных стран африканского рынка вооружений. И это уже напрямую ущемляло интересы крупных компаний».

Ни для кого не секрет, что СССР оказывал в годы войны политическую, экономическую и военную помощь Алжиру. По словам Е. М. Богучарского, «она включала в себя выступления в защиту алжирского народа в ООН, на различных международных форумах, предоставление финансовой, материальной и военной помощи, организацию кампаний солидарности в международном масштабе с борьбой алжирцев за свободу и независимость». Но никакой конкретики относительно объемов и характера этих мероприятий, а тем более упоминаний об их участниках, долгое время историки найти не могли. Только в последнее время, с выходом в свет книги Александра Окорокова «Секретные войны СССР: Самая полная энциклопедия» стало хоть что-то известно о степени участия советских военных в алжиро-французской войне. Оказалось, что они принимали участие не только в самой войне, но и по окончании ее большая группа саперов (около 120 чел.) занималась разминированием территории страны, обезоружив более 2 млн мин. В частности, историк пишет: «За время войны в частях АНО находилось 337 советских военных советников и специалистов. Они способствовали организационно-кадровому укреплению алжирской армии, планированию операций против французских войск. Большинство из них принимали непосредственное участие в боевых действиях. По официальным данным, потерь среди советских советников и специалистов за это время не было».

Краткие сведения о советской помощи Алжиру сообщают и другие историки. Так, Р. Тиса утверждает, что СССР начал поставлять оружие алжирцам (в первую очередь для их «внешней армии», расположенной в Марокко и Тунисе) только на завершающем этапе войны, а Широкорад упоминает о том, что «с 1959 года алжирские летчики тренировались в Египте на советских истребителях МиГ-17, но посылать их в Алжир Хрущев не решился, ограничившись психологическим давлением на Париж».

Но наиболее интересные и подробные данные о советской помощи алжирским боевикам содержатся в статье ярославского историка А. В. Розина, специализирующегося на изучении истории советского флота. «Вопреки устоявшимся мифам, что именно СССР снабжал и вооружал бойцов ФНО, — пишет он, — на деле это не так. Советский Союз действительно активно поддерживал ФНО, но это в основном была гуманитарная помощь, лечение раненых и обучение небольшого количества бойцов. По правительственной линии в 1960–1962 гг. СССР оказал ФНО финансовую помощь, безвозмездно передав ему 3 миллиона долларов наличными», а «с февраля 1958 г. по март 1962 г. Алжиру была оказана материальная помощь продовольствием, промтоварами и медикаментами на общую сумму около 1 млн рублей (в новом исчислении)». Что же касается вооружения, то, по его словам, «в начальный период поставок из СССР и стран коммунистического блока не было, только в феврале 1956 г. в Каире Бен Белла сделал заявление, взволновавшее французов: „Мы готовы к тому, чтобы принять оружие от советского блока”». И такие поставки действительно осуществлялись, но не напрямую самим СССР, а странами, входившими в социалистический лагерь: Югославией, Чехословакией, Венгрией, Болгарией. В частности, из французских источников известно, что 27 апреля 1956 г. «венгерское судно «INTISSAR» выгрузило в заливе Габес 50 тонн вооружений, отправленных из Александрии», которые были предназначены для алжирских партизан. Из приводимых историком примеров видно, что «Чехословакия среди социалистических стран являлась самым крупным поставщиком оружия ФНО в Алжире». При этом любопытно, что первоначально руководство страны перед заключением контракта в 1957 г. на поставку этого смертоносного груза все детали согласовывало с Москвой и даже не знало, для кого именно он предназначался. Три партии оружия, которые в документах значились как «старый бесполезный материал», были доставлены на югославских судах в порты Египта и Морокко, а деньги за них заплачены «наличными в долларах чехословацкому консулу в Швейцарии». А вот еще одна операция, описанная А. Розиным: «В середине марта 1959 г. было заключено новое соглашение на сумму 632 000 долларов, о поставке 580 тонн оружия. Груз транспортировался на чехословацком судне «Лидице» из польского порта Гдыня, но опять был задержан 8 апреля 1959 г. французским флотом и конфискован. После такого скандала чехи прекратили сами поставлять оружие, и их сменили болгары». А Болгария переправила алжирским партизанам через Тунис и Марокко в 1959–1960 гг. от 900 до 1700 т военных грузов.