Вселенная Хаяо Миядзаки. Картины великого аниматора в деталях - читать онлайн книгу. Автор: Гаэль Бертон cтр.№ 38

Если ход событий в этом фильме, бесспорно, и менее причудлив, чем обычно, то центральные события все же происходят в воображении. Разбрасывая тут и там ключи к пониманию ленты, Миядзаки дает возможность зрителю самому определиться с тем, что относить к реальности, а что – к фантазии; чему придавать значение и как понимать образ героев. Как ни странно, повествование в меньшей степени основано на воображении режиссера, но оно всегда дается через призму восприятия кого-то, в конкретном случае это Дзиро. Капрони же – просто другая грань того же взгляда. Все это дает возможность иначе посмотреть на страшную эпоху в истории Японии, отмеченную четырьмя значимыми событиями: Великой депрессией 1920-х гг., сильнейшим и крайне разрушительным землетрясением в Канто в сентябре 1923 года, вступлением Японии во Вторую мировую войну и эпидемией туберкулеза, с которым на архипелаге борются до сих пор.

Во многом персонаж Дзиро похож на своего создателя. В его судьбе отражены многие моменты жизни самого Хаяо, начиная с его нереализованного детского желания стать пилотом. Когда Курокава предлагает Дзиро создать свой экспериментальный самолет, последний заявляет, что будет работать со своим другом и коллегой-инженером. Его начальник не дает на это добро: «Он теперь твой конкурент! Или ты что, хочешь потерять друга?» Тут легко прослеживается связь с противоречивыми и сложными отношениями между режиссером и его коллегой Исао Такахатой, которые стали портиться в 1990-х гг. и оставались натянутыми вплоть до смерти последнего. Отношения Дзиро и Наоко ^[89] не менее волнующие: оба – и Миядзаки, и Дзиро – разрываются между карьерой и любовью, полной страстного чувства. Но инженер сталкивается с болезнью супруги – туберкулезом, приковавшим к постели мать режиссера на девять лет, три из которых она провела в больнице (эта тема уже была затронута в «Моем соседе Тоторо» и в последней сюжетной части манги «Навсикая из Долины ветров»). Начавшись чисто и невинно, отношения между Дзиро и Наоко принимают серьезный оборот после помолвки и ухудшения состояния девушки. С этого момента над их судьбой словно нависает дамоклов меч. Молодожены чувствуют хрупкость обретенного счастья и ощущают ценность каждого момента. У Миядзаки герои часто целуются – в фильмах и в японском обществе это встречается редко, тем более в 1930-е и 1940-е гг. Однако самой серьезной дилеммой для Дзиро остается предназначение его творений: чтобы создать совершенный самолет, он должен делать машины для убийства. Для Zero, который запомнят благодаря Перл-Харбору и японским камикадзе, отец Миядзаки поставлял рулевые системы. В конце фильма в разговоре с Капрони ^[90] главный герой винит себя за то, в каком состоянии оказалась его страна. Дзиро, кажется, без колебаний примирил Миядзаки-антимилитариста ^[91] и его родителя. Летающие творения Дзиро, придуманные режиссером, – полуорганические машины, что-то среднее между самолетом и птицей, с моторами, у которых внутри бьется сердце. В последних кадрах фильма погибшие в боях летчики отправляются в братскую могилу, двигаясь по длинному облачному пути, который был открыт двадцатью годами ранее в «Порко Россо».

«Ветер крепчает» – фильм, где кадр построен так гармонично и вместе с тем реалистично, что от прорисовки и анимации, которая стремится парить вместе с героями в небе, захватывает дух. Еще больше восхищает дубляж, благодаря которому, как мы знаем, Миядзаки любил зашифровывать свои «послания». Главного героя озвучивал Хидэаки Анно, который занимался эпизодом с Титаном в «Навсикае из Долины ветров», а затем стал известен благодаря своей саге «Евангелион». В его интерпретации Дзиро говорит безэмоционально, что прекрасно сочетается с характером юноши. Персонаж Касторпа, которому подарил свой голос Стив Элперт, запинается, говоря на японском. Такими средствами режиссер старается достичь максимальной реалистичности. В последовательности этих элементов, следующих друг за другом, «Ветер крепчает» становится одной из наиболее меланхоличных работ Миядзаки, которая символизирует мир вместе с утратой надежды в человечество. Строчка из стихотворения «Кладбище у моря» Поля Валери дала название фильму, на протяжении которого главные герои не раз ее цитируют. Она же великолепно подводит итог: «Значит – жить старайся!»; нечто подобное уже произносилось в «Принцессе Мононоке» (Ikiro, «выживем»). Режиссер играет с изначальной идеей и структурой романа Тацуо Хори, добавляя вымышленные элементы – и образ Дзиро тому подтверждение. В конце фильма звучит прощание без сожаления. Дзиро – такая же шестеренка среди прочих, и он знает, что созданное им неизбежно выйдет из-под его контроля. На весь остальной мир Дзиро сохранил нарочито наивный и оторванный от реальности взгляд. На остальной мир, но не на Наоко и не на самолеты.

И в этом тоже выражается виртуозность фильма, «такая же неуловимая, как ветер».

Разумеется, в таком богатом творческом наследии, как у Хаяо Миядзаки, общими темами пронизаны многие фильмы и манги мастера. Несмотря на то что с годами естественным образом менялось не только режиссерское видение, но и технические навыки, было что-то, что оставалось для аниматора основополагающим, что «оттачивалось» на протяжении его карьеры путем применения различных подходов. Мы выделили шесть значимых для Миядзаки сквозных тем, чтобы подробнее их рассмотреть.

Даже верный продюсер Тосио Судзуки не раз констатировал: «Хаяо Миядзаки – феминист». Однако и без того понятно: женщины становятся центральным стержнем всех историй Миядзаки. В современном японском обществе большинство женщин до сих пор оставляют работу после рождения первого ребенка, чтобы стать домохозяйками и выполнять предписанную им функцию в традиционной нуклеарной семье ^[92]. Сам Миядзаки, поначалу занимавший прогрессивную позицию, в итоге практически сразу после рождения младшего сына попросил свою супругу против ее желания уйти с должности мультипликатора. В японской анимации на протяжении долгого времени женщинам продолжают отводиться стереотипные роли роковых красоток, воспринимаемых либо как сексуальный объект, либо как «дева в беде», в то время как этот художник парадоксальным образом отдает представительницам прекрасного пола всех возрастов ведущую позицию и статус.