Далёкие милые были - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Никоненко cтр.№ 44

Ну что ж, работа кондуктора нехитрая. Чем бы людей порадовать? Стал коротенько рассказывать пассажирам о достопримечательностях, которые встречались по пути следования: «Ваганьковское кладбище – здесь могила Есенина. Улица Воровского – бывшая Поварская, улица поваров. Болотная площадь – на ней казнили Разина и Пугачёва. Большая Ордынка – дорога в Орду». Проезжая кинотеатры «Баррикады» и «Ударник», рекламировал фильмы, которые там шли, и представлял актёров. В ту пору были невероятно популярны Олег Стриженов и Николай Рыбников.

Я не пропускал ни одного нового фильма, особенно премьерные показы, когда на сцену кинотеатра «Художественный» выходила съёмочная группа и исполнители главных ролей. Мне посчастливилось побывать на представлении таких кинокартин, как «Капитанская дочка», «Кочубей». Но вот один фильм «убегал» от меня: вышли первая и вторая серии, а третья всё как-то откладывалась. И вдруг, проезжая мимо «Художественного» на своём автобусе шестого маршрута, читаю, что завтра, в воскресенье, можно будет посмотреть сразу все три серии. День у меня был свободен и от работы, и от учёбы. А фильм тот был легендарный «Тихий Дон».

Наконец я увидел это сокровище! От начала до конца всё посмотрел – все три серии. Впечатление от фильма было такое, что чувствовал себя оглушённым. Еле-еле я плёлся домой по Арбату, совсем обессилевший… Поздний вечер, а вставать надо в четыре утра – объездной автобус, который доставлял сотрудников в автопарк, ждать не будет.

Через пару дней купил в книжном магазине две толстенные книги в синем переплёте – в них все четыре тома «Тихого Дона». Всё моё свободное время уходило на чтение этой эпопеи. Прочитав, снова посмотрел фильм целиком и навсегда полюбил исполнителей главных и эпизодических ролей. Из прессы узнал, что картину снял режиссёр Сергей Герасимов – тот самый, который снял «Молодую гвардию». Прочитал, что среди его учеников много известных режиссёров и актёров.

Перед ноябрьскими праздниками в автопарке прошло собрание. Собрание как собрание: директор, доклад. Прозвучал призыв работать ещё активнее в ходе социалистического соревнования, с надеждой вернуть к концу года переходящее Красное знамя. Были и другие выступления. Вышла к трибуне кондукторша Тая. Она сбиваясь, читала по бумажке, которую ей дали. Из её уст звучало, что мы обязательно выполним план, повысим культуру обслуживания. Ну, и в конце: «Да здравствует!» Парторг бросил в зал:

– Товарищи! Кто ещё хочет выступить?

Я поднял руку и направился к трибуне.

– Тая, всё, что ты нам тут прочитала, это очень красиво – только верится с трудом. Зачем мы сами себя обманываем? Ты же завтра, отработав полсмены, за обедом будешь хвалиться, сколько ты «отщипнула».

Кто мы? Щипачи? В шесть утра в наших автобусах не жулики едут, а работяги. Едут на службу, едут на заводы. В восемь едут учителя и студенты. Дальше пенсионеры.

В зале почему-то смеялись. Я довольно быстро закончил свою речь. Потом уже я осознал, что допустил одну очень серьёзную ошибку: нельзя было обращаться к конкретному лицу, то есть никого конкретно не упоминать (нас даже в школе этому учили).

После собрания за воротами парка меня поджидал здоровенный мужик.

– Ну, доволен? Зачем праздник портить? Хочу тебя предупредить, – и сразу, как раз без предупреждения, такую оплеуху отвесил, что у меня искры из глаз посыпались. Я закрыл лицо руками и тут же получил пинок в бедро. Мужик тот оказался мужем Таи, работал у нас в слесарке. Свинцовый фингал под глазом сиял у меня неделю или больше.

На следующий день я отнёс в отдел кадров заявление об уходе, а мне там сказали, что надо отработать ещё двенадцать смен. Я работал, чувствуя, что стал изгоем: Тая в упор меня не видела. Контролёрша на линии даже отворачивалась и в автобус ко мне не заходила. Когда мне осталось отработать две последние смены, в голову «клюнула» шальная мысль: а не «нащипать» ли мне напоследок денежек? Учила же Тая меня воровать – сама вон сегодня хвасталась, что чуть ли не сотню взяла, да и другие тоже. Ну что ж… За день до увольнения я «нащипал» сотни полторы, а в последнюю смену более двухсот рублей.

Закончилась кондукторская эпопея. Надвигалась зима. В ШРМ ни шатко ни валко, «катился» на троечках и был доволен, большего мне и не хотелось. Вдруг там сказали, что необходимо принести справку с работы на предстоящий 1959 год.

На Арбатской площади, если стоять лицом к памятнику Гоголю, то справа в угловом доме было почтовое отделение. Устроился там почтальоном. Разносил утреннюю почту. Работал без выходных, вставал в пять утра. Рано вставать я уже привык, да и вообще лёгок на подъём. Стакан чая, бутерброд – и ходу. В шесть уже на почте.

Мне достался самый большой участок по Суворовскому бульвару ^[35], начиная с громадного дома номер 12, и далее все двухэтажки, в том числе все «курятники» во дворах, и вплоть до дома Огарёва, до Никитских ворот, где на углу размещалось фотоателье, Кинотеатр повторного фильма, шашлычная. И последнюю газету доставлял уже на повороте в Калашный переулок, в ателье «Меха».

Работа начиналась с сортировки. Передо мной тетрадь, открываю: дом номер 12, квартира первая – три «Правды», две газеты «Известия», одна «Московская правда», две «Пионерские правды» и по одной «Гудок» и «Советский спорт». Квартиры в этом доме коммунальные, поэтому некоторые издания в нескольких экземплярах.

Перед Новым годом позвонила Анна Гавриловна Бовшек и попросила почитать Есенина в Доме журналистов на вечере памяти поэта. Я выбрал три стихотворения: «Песнь о собаке», «Снова выплыли годы из мрака» и «Дай, Джим, на счастье лапу мне» ^[36]. На мероприятии я узнал, что в зале, где оно проходило, 33 года тому назад для прощания с Есениным был выставлен гроб с его телом. Я позвал на этот вечер Ирину, но она не пошла. Ещё я надеялся, что она пригласит меня встретить Новый год, но напрасно. С кондуктором-почтальоном ей было неинтересно встречать Новый год.

Первого января в шесть утра я уже сортировал газеты. Мне предложили ещё разнести поздравительные телеграммы и открытки. Работа денежная: вручишь телеграмму, а тебе – рубль или даже трёшку. Главное, поздравлять с Новым годом.

Больше всего поздравлений получал (я даже его фамилию запомнил) некто Околокулак. Он жил в одном из «курятников» во дворе за Музеем Востока. Воспетая В. Высоцким коммуналка с длинным змеевидным коридором, который надо было пройти насквозь, вплоть до самой кухни. И там, в «ящике» полтора на полтора метра, приподнятом на метр от пола, жил Околокулак. Ни дать ни взять избушка, только вот без курьих ножек. Я в этот «ящик» доставлял всего одну газету – «Медицинский работник». Наверное, Околокулак был врачом.

В конце января газеты «Правда» и «Известия» вышли аж на двадцати страницах каждая – публиковались контрольные цифры внеочередного XXI съезда КПСС. Ужас! Я и так-то ходил навьюченный, как верблюд: на спине сумка в метр толщиной и спереди, сколько рук хватало, кипы газет. (Когда я смотрю на картину В. Перова «Тройка», где дети в упряжке тащат непосильную для них тяжеленную бочку, я вспоминаю себя в бытность почтальоном.) «Контрольные цифры» я разнёс за три ходки.