В любви и боли. Прелюдия - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 81

— Нет… нет, не хочу… — Алек почти скулит, потихоньку возвращаясь в реальность и в себя. Инстинкт самосохранения наконец-то включил все резервные каналы, заставляя зашевелиться даже тело.

— Я не расслышал. Повтори. Громче.

— Не хочу.

— Что не хочешь?

— Я не хочу трахать ТВОЮ девушку.

— Ты уверен?

— Да… да, твою мать.

— Но если ты так в этом уверен, — Дэн быстро отнимает ладонь от колонны и неожиданным ласковым захватом оплетает нижнюю часть лица в конец охреневшего Алека Митчелла. — Так какого хера ты ЭТО говоришь МОЕЙ ДЕВУШКЕ В ЛИЦО? Еще и пытаешься до нее дотронуться?

Только-только плавившееся и горящее ядро-солнышко в моей груди немощно затрещало под резким стягивающим ментоловым обморожением. На холке моего внутреннего кровожадного зверя от ледяного ужаса встала шерсть. Я как будто вобрала в себя, подобно сверх чувствительному эмпату часть волновых потоков страха, исходящих от близ стоящего Митчелла. Да мне как-то и без его эмоционального накала вполне хватало собственных взбесившихся демонов.

— Может для профилактики все-таки стоит сломать тебе руку в нескольких местах? До конца учебного года будет неплохое напоминание, что ты должен и не должен делать, хотеть и говорить. Ну, так как?

Даже с моего места видно, как белеют пальцы Дэна от сильного нажима на впавших щеках над скулами Алека. Кажется, еще немного, и он выдавит из черепа Митчелла оба глаза.

— Слушай, чувак… может уже хватит… пошутили и будет…

Удивленно оборачиваюсь на голос за своим левым плечом, опять вспоминая, что нас здесь пятеро. Приятель Алека Митчелла (возможно, самый адекватный из всей троицы с проблесками врожденного дипломата), делает попытку разрулить ситуацию до того, как она реально выйдет из-под контроля. Долговязый веснушчатый парнишка с должным и четким пониманием всего дела, ясно осознает, что даже втроем, без посторонней помощи одолеть Дэниэла Митчелла окажется сверхнепосильной задачей.

Дэн поворачивает свое лицо лишь на десять градусов, не больше, но всем хватает и этой части со взглядом, способного дать ответ и без единого самого красноречивого слова.

— Так значит, это для вас шутки? Интересно, что мне нужно такого сделать, чтобы твой друг наконец-то перестал воспринимать столь серьезные вещи за шутки? Сломать ему обе руки?

— Ладно, чувак, ты прав. Это не шутки… Мы все поняли, что ты не шутишь.

— Вы ни черта не поняли. Потому что я ни черта не услышал из того, что хотел.

На какой-то миг наши взгляды пересеклись.

Вероятно, я боялась этого момента сильней всего… боялась, что меня долбанет таким разрядом, что обуглится даже кожа и пойдут вскипевшими волдырями все внутренности, включая кости. Вместо этого… я очутилась в глухом коконе знакомой и самой непробивной защиты утренних эмоций. Это оглушило и вывело меня из строя посильнее всех недавних холодящих страхов и сковывающего ужаса.

— Я хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда одну непреложную истину, — очень медленно Дэн перевел свинцовый взгляд на неподвижное лицо Митчелла, обдав того очередной порцией обжигающей угрозы. — Никогда, слышишь, не смей приближаться к тому, что тебе не принадлежит и никогда не будет твоим. Если на мою девушку попадет хотя бы капля твоей слюны, клянусь, вместе с руками переломаю тебе еще и ноги. Еще раз протянешь к ней руку, раздроблю все пальцы на обоих. Скажешь ей хоть одно слово, сломаю челюсть. Посмотришь на нее, месяц не сможешь разлепить заплывших век. Приблизишься к ней хотя бы на десять метров…

— Эй, вы… Возле колонны. Что там у вас за нетрадиционные показательные выступления?

Появление представителя внутренней охраны, можно считать, спасло от тяжелого морального увечья не только Алека Митчелла, но и всю нашу зрительскую аудиторию.

— Шухер, — выдавил второй дружбан Алека и вместе с долговязым рванули со своих мест первые в неизвестном направлении.

Я повернула голову скорей по инерции, нежели соображая в чем дело, и что на самом деле происходит. С дальнего крыла террасы в нашу сторону направлялся охранник при полном параде (голубая рубашка, черные брюки, тяжелые ботинки, нагрудный значок и шикарнейший пояс-портупея на бедрах), доставая из петли в поясе черную резиновую палку-дубинку с боковой рукояткой.

— Ваши имена, — тыкает в мою сторону указательным пальцем пока свободной руки.

Вздрагиваю, или скорей подскакиваю от очередной неожиданности — прикосновения обхвативших меня за талию крепких рук знакомого родного жеста.

— Бежим, — Дэн коротко со смешком шепчет мне в висок, увлекая следом за собой. Успеваю только бросить мимолетный взгляд на колонну, возле которой только-только стоял Алек Митчелл. Ага, нашего отважного пастушка как ветром сдуло.

Времени на то, чтобы окончательно опомниться и определиться в пространстве для меня практически не остается. Просто бегу следом за Дэниэлом, цепляясь крепко-крепко в его широкую теплую ладонь своими дрожащими пальчиками. Помню только яркие желтые мазки солнечного света над парковочной площадкой в окружении высоких широких крон деревьев, серый жесткий асфальт под ногами, спину и затылок впереди бегущего любимого мужчины. Пересекаем большую часть площадки. Сердце прокачивает до десяти галлонов крови в секунду, угрожая вырваться из грудной клетки взбесившейся красной птицей. Виски сдавливает после последних эмоциональных качелей почти до рвотного рефлекса. Думать абсолютно не хочется, ни о чем и не в ближайшие пару столетий. Слух едва улавливает отвратительный режущий барабанные перепонки звук свистка. Кого из пяти зайцев побегут ловит первым?..

Дэн вдруг разворачивается, когда до его байка остается не больше двух шагов и прямо на ходу (продолжая пятится назад) ловит меня в свои цепкие объятия. Оплетает руками и тугой невидимой сетью единоличного собственника. Пальцы проскальзывают сквозь волосы поверх всего моего затылка, направляя властным нажимом мой взгляд к своим почерневшим глазам. Судорожный блеск с рельефной лоснящейся тенью вспыхивают в их глубине, угрожая затянуть мое сознание и волю раньше, чем я успею опомниться и сообразить, кто я, где нахожусь и что происходит.

— Моя девочка… — несколько мгновений любуется моим лицом, как единственным эстетическим творением во Вселенной. Взгляд скользит и ласкает каждую черту со сгущающейся тенью в пьянеющих глазах. Накрывает мои раскрытые алые губки жадным заглатывающим вакуумом горячего рта, прорываясь в мои глубины сбитым дыханием и слизывающим поверх губ и зубов языком. Сознание все еще пытается прорваться сквозь плотные слои атмосферы гудящей прострации, но тело реагирует первым. Интуитивно поддаюсь вперед, падаю всем существом в этот головокружительный вязкий омут вибрирующего живого организма. Разжимаю пальцы, отталкиваюсь от края, погружаюсь в бездонную зыбь. Тихий стон тонет в глубинах чужого рта вместе с первыми вспышками возбуждения. Клитор пульсирует от первых и невероятно сильных ритмичных приливов крови. Сжимаю интимные мышцы уже на интуитивном порыве с новым стоном.