Три дочери Льва Толстого - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Михновец cтр.№ 66

Александра не раз просила мать не мучить отца. С такой просьбой к Софье Андреевне обращался даже Лев Львович. Но мать не слышала своих детей. С другими людьми, приезжавшими в Ясную Поляну, Софья Андреевна бывала резка, она не столько притягивала их к себе, сколько отталкивала. Окружающие не спешили нарушить ее одиночество, Феокритова записала: «Всегда пасмурная, тоскующая и, главное, озлобленная и всегда готовая говорить недобрые слова. По правде сказать, мы все ее избегали, и она обыкновенно была одна» ^[642].

Единственной поддержкой Софьи Андреевны были сыновья Андрей и Лев. Последний позднее указал на сложившееся тем летом распределение сил: «Все семейные, окружавшие мать, начиная с самого отца и сестры Саши, казались ее открытыми врагами 〈…〉 Они дошли до того, что были готовы серьезно признать ее сумасшедшей и посадить в сумасшедший дом. Среди осуждавших ее, увы, была и моя старшая сестра Таня, которая несправедливо тоже видела в матери урожденную истеричку». Только Андрей, по мнению Льва-младшего, был его союзником: младший брат «горячо жалел мать и сочувствовал ей» ^[643].

Собравшиеся летом в Ясной Поляне братья только подливали масло в огонь. Вернувшийся из Парижа Лев Львович, ссылаясь на мнение скульптора Огюста Родена, у которого брал там уроки, дерзко заявил при отце, что и думать-то не надо: «Все ясно, все давно разрешено». На следующий день после тайного подписания завещания ни о чем не подозревавший Лев разглагольствовал за обедом, правда в отсутствие отца, о деньгах как о «самой лучшей вещи на свете» и о своем желании иметь «миллиончик», на который можно купить решительно все – даже здоровье ^[644]. Другим днем братья за обеденным столом с удовольствием говорили при отце и младшей сестре Александре о скачках и автомобилях, о Париже и деньгах. Все это шло вразрез с тогдашними раздумьями, предпочтениями и решениями Толстого. Житейская философия братьев была глубоко чужда Александре.

А. Л. Толстая и В. М. Феокритова. 1910

Ситуация накалялась день ото дня. Лев Львович, демонстративно встав на сторону матери, по свидетельству Феокритовой, подслушивал и передавал Софье Андреевне услышанное, вмешивался в хозяйственные дела и спровоцировал ее разбирательство, предпринятое через приказчика и урядника, с ясенскими мужиками, косившими рожь. Один раз Лев Львович, защищая мать, оскорбил отца, а позднее упрекнул его в том, что тот, не согласуя своих поступков со своим же учением, непоследователен. И в разговоре с младшей сестрой, зная о ее безоглядной преданности отцу, Лев безжалостно заявил, что иногда его ненавидит. В день посещения врачей, приглашенных для Софьи Андреевны, Лев Львович высказался вполне определенно: не мать надо лечить, а отца, сошедшего с ума.

Андрей Львович, при всех выкрикивая, что любит мать и ненавидит отца, был солидарен с братом и, по свидетельству все той же Феокритовой, утверждал, что «из ума выживший старик зол, как собака, со своим непротивлением и проповедуемой добротой», что он вызвал во всех сыновьях «только злобу и презрение» ^[645]. Братьев Льва и Андрея чрезвычайно волновал вопрос о существовании завещания, о чем они не раз допытывались у Александры.

В один из июльских дней младшая сестра вспомнила один уже состоявшийся разговор с Андреем: на вопрос о завещании Александра сообщила ему, что есть только дневниковые записи отца. И услышала в ответ:

«Ну это-то нам не важно, эти разные духовные начала и духовное „я“, – сказал Андрей. – Если бы какое-нибудь нотариальное завещание, это тогда плохо, ну а это…

– Ну, во всяком случае, раз отец вам отдал все, вы можете отказаться от сочинений после 81-го года и исполнить его волю. Да, кроме того, что́ вам „В чем моя вера?“ или „Христианское учение“, вы даже не разделяете его взглядов, выраженных в этих произведениях.

– Ах, какая ты дура, дело не в этих изданных сочинениях, а я бы из „Хаджи Мурата“ чистоганом выколотил бы 200 000, а из „Фальшивого купона“ да из „Отца Сергия“ столько же» ^[646].

Какой была позиция С. А. Толстой? Еще 4 июля 1910 года она записывала:

«Да, Лев Никол. наполовину ушел от нас, мирских, низменных людей, и надо это помнить ежеминутно. Как я желала бы приблизиться к нему, постареть, угомонить мою страстную, мятущуюся душу и вместе с ним понять тщету всего земного!

Где-то, на дне души, я чувствую это духовное настроение; я познала путь к нему, когда умер Ванечка, и я буду стараться найти его еще при моей жизни, а главное, при жизни Левочки, моего мужа. Трудно удержать это настроение, когда везешь тяжесть мирских забот, хозяйства, изданий, прислуги, отношений с людьми, их злобу, отношений с детьми и когда в моих руках отвратительное орудие, деньги – Деньги!» ^[647]

В последующие месяцы она не смогла вернуть себе то особое душевное настроение и, заподозрив существование завещания, вступила в борьбу, пытаясь отстоять интересы своих детей и внуков.

Сергей Львович зафиксировал ход событий: «Софья Андреевна пристает ко Льву Николаевичу с вопросом, есть ли завещание, он отвечает уклончиво; она устраивает истерические сцены, грозя самоубийством. Мой брат Андрей прямо требует от отца ответа, отец отвечает, что не считает нужным ему отвечать. То же отвечает брату Льву сестра Александра» ^[648]. В ответ младшая сестра услышала от Андрея: «Подлую роль ты играешь в этом деле» ^[649]. Александра хорошо понимала, как относятся к ней родные, в дневнике она записала: «Меня все трое, и мать, и братья, ненавидят всеми силами своих сердец» ^[650].