Три дочери Льва Толстого - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Михновец cтр.№ 86

Александра Толстая прибыла в разрушенный город, где прошли «страшные бои между армянами и турками. Турки осаждали крепость Ван, расположенную на высокой горе, где засели армяне. Они боролись как звери, защищая крепость. День и ночь женщины ^[843] начиняли бомбы и бросали их в турок. Но выдержать осады они не смогли бы: иссякла пища, кончался запас пороха и снарядов, и армянам пришлось бы сдаться, если бы им на выручку не подоспели наши пластуны. Произошла кровавая битва с громадными жертвами с обеих сторон. Трупы убитых бросали в озеро, где они и разлагались, – озеро было отравлено, и нельзя было употреблять воду из него и есть рыбу».

Турки резали армян, армяне – турок. «Вражда между турками и армянами, – писала А. Л. Толстая, – длилась веками. Жестокости были с обеих сторон, но здесь, в Ване, нам пришлось наблюдать нечеловеческую жестокость армян. Говорили, что армяне отрезали груди женщинам, выворачивали, ломали им ноги, руки, и жертв этой бесчеловечной жестокости я видела лично» ^[844]. В июле в Ясной Поляне получили «раздирающее душу письмо Саши о турчанках-беженцах и их детях, умирающих и страждущих» ^[845].

В городе Ван свирепствовал тиф. Там было больше тысячи оставленных турками пленных. От тифа умирали и армяне, и турки, и курды. Спустя десятилетия Толстая вспоминала: «1500 курдов и турок умирали от всех видов тифа, дизентерии… Стоны, призывы о помощи, грязь, тут же на полу испражнялись, воды нет, ни холодной, ни горячей, умирающие женщины. Вши везде, даже у американцев» ^[846]. Заболели и представители американской миссии в Турецкой Армении: доктор Рассел, госпожа Ярроу и ее муж. Их лечили, и они выжили, но заболел племянник Александры Толстой Онисим Денисенко и его товарищ Коля Красовский.

Если за армянами, американцами и русскими был хоть какой-то уход, то курдские и турецкие женщины были лишены его. И последнее было очень опасно для всех: переполненные школы, в которых находились сыпнотифозные мусульманки, а также дети и старики, стояли на горе, оттуда к военным казармам тек ручей, распространяющий заразу. В той ситуации Александра Толстая самостоятельно приняла важное решение и добилась успеха. Она писала:

«Единственным медицинским персоналом, оставшимся в Ване, были военный врач и я. Об отдыхе нечего было и думать. Мы работали не покладая рук, без сна и почти без еды. 〈…〉 Каждый день умирало около 20 человек от трех видов тифа, главным образом сыпняка.

Александра Толстая и Николай Красовский около больного тифом Онисима Денисенко. 1915

Как известно, главные передатчики сыпного тифа – вши. Наши белье и платье, особенно в складках, были полны этими отвратительными сонными, вялыми белесыми насекомыми, и избавиться от них было невозможно. Шелковое белье было пропитано белым дегтем, стирали его ежедневно, но к вечеру все тело было искусано и бешено чесалось. Так не могло продолжаться» ^[847].

Она обратилась к командующему генералу ^[848] с просьбой выделить 30 повозок, запас кукурузы, муки, стадо баранов для отправки мусульманских женщин, детей и стариков в деревни, для спасения дивизии русских.

Генерал не мог не согласиться. В своих воспоминаниях Александра набросала несколько картин: «И дня через два появились подводы, стадо баранов и продовольствие. Надо было видеть радость женщин, когда они уезжали. Они что-то бормотали по-турецки, некоторые снимали с себя браслеты и ожерелье из каких-то камней, от которых я с трудом отказывалась. Им чем-то хотелось выразить свою благодарность и радость: „Ханум, ханум“ ^[849]. Когда через несколько дней я уезжала из Вана, я по дороге встретила улыбающуюся во весь рот турчанку с глиняным кувшином на голове. „Ханум, ханум“, – говорила она и что-то добавляла по-турецки. Я только поняла по всему ее виду – она была счастлива» ^[850].

Кавказская кампания. Раненые беженцы-мусульмане. 1915

Как-то медицинская сестра А. Толстая обратила внимание на свой внешний вид, о чем и вспомнила позднее: «За последние месяцы я совсем отвыкла от цивилизации и не обращала никакого внимания на свою внешность. Да это было и невозможно во время походов. Вероятно, жуткий был у меня вид. Облупившееся от солнца и горного воздуха лицо, грубая, пропитанная лошадиным потом, засаленная серая поддевка из кавказского сукна, шаровары, сапоги, на голове черная барашковая папаха с белым верхом. Их носят здесь для предохранения от солнечного удара» ^[851]. Но для мужчин внешний вид медсестер уже не играл важной роли.

Еще из Каракалисы Толстая написала сестре Татьяне, что медсестры столкнулись с новой для них опасностью: офицеры, лишенные женского общества, обратили свое внимание и на них. В Александру Львовну влюбился бравый терский казак-сотник ^[852]. Один раз он прискакал в санитарный отряд на только что купленном красивом арабском караковом ^[853] жеребце. Александра похвалила жеребца, а через несколько дней вместо своего рыжего мерина обнаружила араба – подарок тотчас ускакавшего сотника. Его еле догнали тогда и с трудом уговорили вернуть мерина, а подарок забрать. Обиделся казак и запировал. «Далеко за полночь раздавалось пенье казаков. Разгулялась сотня вместе со своим начальником. Пели, плясали под самым окном генерала Абациева» ^[854]. Нарушители порядка были наказаны: казаки выговором, а сотник отправкой на фронт.

Через несколько дней он пришел к Александре попрощаться:

«– Я ухожу на фронт. Одно из двух: или выслужусь, или убьют. Обращаюсь к вам с последней просьбой: уделите мне один час времени.