Белый эскимос - читать онлайн книгу. Автор: Кнут Расмуссен cтр.№ 11

Стоя перед входом в нашу палатку, мы чувствуем себя словно в пустыне. Здесь нет никаких признаков жизни; в это время года все живое будто вымирает; белые люди здесь не появляются, за исключением разве что представителей конной полиции, когда совершается какое-нибудь преступление. Вечерний свет дарит нам картину необыкновенной красоты: свет контрастирует с тенью, но по мере того как садится солнце, все снова растворяется в белых снежных волнах и возвращается прежний облик мира, покрытого льдами.

С точки зрения геологии представшая перед нами земля – это горные руины, стертые за прошедшие миллионы лет до основания. Земля подвергалась разрушительному воздействию то жары, то стужи, проникновению вод и других факторов, приводящих к разрушению и выветриванию горных пород. Во время ледникового периода эта область была покрыта могучими материковыми льдами ледника Киватин. Льды придали вершинам округлые формы, отсекли мягкие пласты и повсюду разметали крупные и мелкие валуны. Теперь все это больше напоминает кладбище древней горной страны: скалы, погребенные под толстым слоем морен, глины, песка и гравия, а над всем этим выступают несколько скалистых утесов.

19 мая мы приближаемся к первому поселению харвактормиут, «Людей водоворота», расположенному рядом с рекой Казан. Дорога великолепна. Снег плотный, словно промерзший ночью пол в гостиной; но так как на перегруженных санях нас было четверо, я предпочел пробежаться на лыжах. Мы приблизились к холму, и каким же было наше удивление, когда нам открылся находящийся на берегу небольшого озера поселок, в котором мелькали люди, в замешательстве сновавшие туда-сюда вокруг снежных хижин. Казалось, все это волнение возникло по случаю нашего появления. Когда мы наконец добрались до места, они вдруг все исчезли; женщин и детей загнали в дома, на улице осталось всего двое мужчин, неподвижно сидевших каждый на своей снежной глыбе, повернувшись к нам лицом. Стало совершенно очевидно, что нас за друзей не приняли. С гренландскими санями и собаками наш довольно странный вид напоминал либо эскимосов китдлинермиут с побережья Арктики, либо материковых индейцев. Здесь обе группы считались врагами, и позже стало известно, что особенный страх вызывали индейцы. В памяти еще оставалась многовековая вражда, которая велась с обеих сторон с равной жестокостью.

От встреченного у Бейкер-Лейк эскимоса арктического побережья я знал, что континентальных эскимосов обычно приветствуют словами: «Илоррайник тикитунга!», что означает «Я пришел с хорошей стороны!» Оказавшись в поселке, я что есть мочи выкрикнул эти слова, и едва только успел их произнести, как тут же двое мужчин с громкими возгласами соскочили со своих снежных блоков и кинулись нам навстречу. После этого из хижин выбежали и другие жители поселка. Мы узнали, что их стойбище называется Тугдлиуварталик – «Озеро гагары». Зима выдалась суровой, во многих областях люди и собаки умирали от голода. Их зимовка находилась на восточном берегу реки Казан, а теперь они шли на запад навстречу мигрирующим с юга оленям. Двое саней отправили на близлежащую стоянку, чтобы выследить первых оленей, и после получения нужных сведений туда переместится все стойбище.

Мы пробыли здесь несколько часов: приготовили чай, напекли лепешек и угостили ими весь поселок. Посреди этого импровизированного пиршества в поле нашего зрения появилось двое саней, отправленных на соседнюю стоянку разведать новости. Когда они были еще вдалеке, мы услышали их крики: «Олени идут, олени идут!» Все становище забурлило от волнения и восторга. Зима приближалась к концу, а вот теперь идут олени, неся с собой лето и изобилие!

От Бейкер-Лейк наш маршрут по этому краю образовывал изгиб, забирая к юго-востоку, в обход реки Казан, – нам посоветовали избегать ее нижнего течения. Если же мы хотим попасть на ближайшую стоянку, нам следовало снова спуститься к реке. Один из юношей, только что вернувшийся домой, предложил себя в качестве провожатого, и с его помощью уже через день мы подходили к становищу Нахигтарторвик.

Индеец из племени Такуд, которое прежде считалось смертельными врагами эскимосов Аляски. Фото Лео Хансена

Здесь мы встретили первых настоящих материковых эскимосов, и, хотя основную часть работы я собирался проделать среди падлермиут, живших далеко отсюда, полученные тут сведения были очень ценными. В этом стойбище проживала пожилая супружеская пара – Акиггак («Птенчик куропатки») и его жена Арнаркик («Получившая возрождение»); они знали бесконечное множество преданий. Я решил остаться с ними подольше, и тогда мы постановили, что Биркет-Смит вместе Хельге Бангстедом и Гагой отправятся на день раньше меня, прихватив с собой часть поклажи, а позже вернутся за мной и остальным багажом.

Погода стала более мягкой. Снег уже не всегда полностью промерзал по ночам, а на льду над рекой начала собираться талая вода. Если мы не хотели упустить нашу цель, то терять время было никак нельзя. 25 мая, когда Биркет-Смит и Бангстед отправились в путь, было дождливо и туманно. Погода внезапно сменилась, принеся с собой летнее настроение. Над стойбищем кружили стаи куропаток; над полями курлыкали журавли, а вороны усаживались рядами неподалеку от мясных хранилищ. Мелкие птички наполняли воздух своим щебетанием. Пустоши приходили в оживление.

А я тем временем записывал сказания. Единственным препятствием, возникшим в процессе работы, стало то, что большинство рассказанных ими легенд я знал еще по Гренландии; и стоило мне только чуть обнаружить свои познания, как они тут же принимались хохотать – насколько комичным им казалось, что белый человек знает их сказки. Обнаружив это, они отказывались продолжать. Больше всех меня интересовала пожилая пара: Птенчик Куропатки и Получившая Возрождение, в молодости участвовавшие в торговых поездках и добиравшиеся до самого форта Черчилль. К таким поездкам было принято готовиться заранее. Они начинались осенью и продолжались до самой весны, когда сходили последние снега и трещал на реках лед. Нередко на пути им попадались индейцы, рядом с которыми в воздухе веяло опасностью и враждой. Во времена их юности индейцы похитили, по меньшей мере, четырех эскимосок, в их числе оказались и сестры старика Арнаркика. Прозвище, придуманное ими для индейцев, отдавало тем же презрением, что и распространенное по всей Гренландии «иткигдлит» – «разводящие гнид». Я был немало удивлен, впервые повстречав здесь людей, на самом деле сталкивавшихся когда-то с индейцами, о чем нередко упоминается в гренландских сагах. Здесь речь шла уже не просто о легенде, а о самой настоящей реальности: ведь индейцы проникли сюда относительно недавно. Гоняясь в летнее время за оленьими стадами, они не упускали возможность совершать набеги на стоянки мирных эскимосов.

После двухдневного отсутствия вернулся Гага, поведав в свойственной ему шутливой манере новость, что товарищам удалось обзавестись теперь собственным домом. У нас была всего одна палатка, которую я оставил себе, потому что работать в подтаявших по весне эскимосских хижинах, вот-вот готовых обрушиться на голову, было совершенно невозможно. Вот Гаге и пришлось соорудить для Биркет-Смита и Хельге Бангстеда навес из камней и мха для защиты от ветра. Навес имел крышу, под которой вполне могли разместиться два человека. Провианта было достаточно, и если они будут перемещать входной лаз, следуя перемене ветра, то никаких причин для беспокойства за них быть не должно. К тому же уже через день мы собирались присоединиться к ним вместе со всей оставшейся частью нашей поклажи.