Белый эскимос - читать онлайн книгу. Автор: Кнут Расмуссен cтр.№ 32

Склад съестных припасов. Фото Лео Хансена, Архив Кнуда Расмуссена

Игры, в которые они играют часами, просты и наивны, однако могут хорошо разогреть тело физическими упражнениями, что тоже важно. Наиболее любимая игра – что-то среднее между прятками и пятнашками. Все участники встают в круг близко друг к другу, склонив головы, пока один из них прячется. Обнаружив его укрытие, все кидаются за ним в погоню; тот же, кто первый коснется открытой части его тела, должен теперь спрятаться сам, а затем игра начинается сначала. В другой игре игроки садятся в длинный ряд, вдоль которого проходит один из них и пинает каждого по очереди по пальцам ног, икрам, тычет им в животы своей головой. Напоследок он щекочет каждого и пускается наутек. Тут все вскакивают на ноги, кидаются за ним и ловят, после чего он должен оторвать кусочек меха от своей шубы и передать одному из участников игры, который затем садится на его место. А еще здесь любят играть в молчанку, когда участники садятся и молчат, плотно сцепив зубы. Первый, кто засмеется, получает насмешливое прозвище, остающееся за ним до конца дня. Играют и в медведя, когда ползающий на четырех лапах «медведь» пытается завалить прыгающих вокруг него игроков. Любимой считается игра в мяч, в ней участвует наибольшее количество людей. Игроки разделяются на пары, которые перебрасываются мячом, пытаясь при этом перехватить его у другой пары. Здесь допустимы любые трюки: драться с противником, подставлять подножку, заливаясь дружным хохотом, толкать его в спину. Эта игра, в которой принимают участие и стар и млад, может продолжаться весь день напролет. На следующий день все повторяется заново. Нередко в паре выступают супруги, и я был восхищен красивой и трогательной манерой, с какой они обращались друг с другом. Мне нечасто доводилось присутствовать в среде людей, где бы мужчины так хвалили добродетели своих жен, а жены бы без устали подчеркивали совершенства своих мужчин.

12 августа с превеликим сожалением покидал я стойбище, каждый день награждавшее меня новыми впечатлениями о первобытной жизни людей, исполненной удивительной легкости. Коль скоро всем здесь управляла завидная беззаботность, то можно сказать, что я и в самом деле посетил «страну блаженных». И ничего, что улов был невелик, а олени скрывались на противоположной стороне озера, что дождь и ветер беспощадно терзали и люди никогда досыта не ели! На дворе все же стояло лето, а в охоте обязательно вот-вот должен был наступить прорыв – да и зачем вообще думать о завтрашнем дне? Согласно древним поверьям, духи никогда не помогают трусам и малодушным!

17 августа мы уже снова были на нашем прежнем стойбище в Малеруалике. Я присаживаюсь у входа в палатку и курю одну трубку за другой в благоговейном молчании. Как прекрасно снова увидеть море, переливающееся многообразными цветами и настроениями! Лед уже сошел, и на гладкой, светящейся, словно расплавленный свинец, поверхности пролива Симпсона стоит тишь да гладь; на фоне горящего яркими красками вечернего неба черными точками прорисовываются контуры многочисленных мелких островов.

Сразу же по прибытии мы расставили на реке сети. Уже было собрались спать, как на пороге появилась Арнарулук, неся в руках две жирные форели, которых мы тут же положили в котел. Выйдя на свежий воздух, мы приготовили форель на костре. В палатку возвращаться не хотелось. Это был один из тех вечеров, которые остаются в памяти навсегда. И чтобы сделать его полностью незабываемым, внезапно из темноты с гребня холма перед палаткой спускаются девять белых олених, возглавляемых дюжим быком. Завидев их, собаки заливаются оглушительным лаем.

На следующий день мы с Арнарулук приступаем к раскопкам руин, но 25 августа с северо-запада приходит буря и первый снегопад. Земля уже покрылась настом, а мелкие озерца – ледяной коркой. Однако к этому времени удалось раскопать около дюжины руин хижин, а также раздобыть материалы, необходимые для оценки обнаруженной новой культуры. В двери неотвратимо стучится осень, и время, оставшееся перед походом на запад, мне хотелось бы посвятить записям рассказов старейшин, поэтому мы с Арнарулук принимаемся за постройку каменного дома по северогренландскому образцу, принятому на мысе Йорк.

3 сентября, наконец, настала погода, о которой мы так мечтали в последние месяцы: легкий морозец с приятным солнцем и ясным небом при слабом западном ветерке. Такие дни здесь настолько редки, что устоять перед их прелестью совершенно невозможно. Вот и мы решили подняться на вершину расположенного в нескольких часах езды от нашей палатки горного хребта и, пересидев там неделю, запастись топливом до наступления снегопада. Там, наверху, в некоторых местах можно обнаружить кассию, и если мы ею разживемся, то Арнарулук не придется больше тратить по нескольку часов в день на сборы топлива для готовки. Мы уже приготовились было отправиться в путь, как вдруг появился Мужичок с несколькими моими собаками, нагруженными мясом. Едва он успел разгрузиться и привязать собак, как мимо нашего лагеря внезапно проскакало стадо оленей: Мужичок тут же помчался вслед за ними, и поход пришлось отложить. Наступил полдень, а мы с Арнарулук все еще сидели возле палатки, слегка разочарованные тем, что в дорогу так и не отправились. Вот мы и сидели, глядя на воду, как вдруг Арнарулук воскликнула срывающимся от волнения голосом:

– Я-то думала, что начался прилив, а теперь мне видится там трещина, которая мне совершенно незнакома. Посмотри-ка! Она движется!

Она указывает на плоский мыс к западу от острова Эта, и теперь мы ясно видим, что оттуда к нам подплывает небольшое каноэ. В этих краях лодки используются только в пресноводных озерах, поэтому на море вы их никогда не увидите. В каноэ сидели двое, ими могли быть только Гага и его спутник. Мы ожидали их с середины июня, выглядывая каждый день, а теперь, когда они предстали перед нами, у нас словно сердце остановилось.

Разглядев их в бинокль, мы тотчас узнали: это действительно были они! Через час наши товарищи добрались до нас. Задолго до того, как они пристали к берегу, мы ринулись им навстречу, радуясь, что видим их живыми и здоровыми, в предвкушении будущих гостинцев, в которых мы так нуждались. К сожалению, радость нашу омрачило разочарование, потому что первым выкриком Гаги было: «Ни патронов, ни табака, ни чая, ни кофе, ни сахара, ни муки! И все же… – добавил он со смехом: – Мы целы и невредимы, что уже само по себе большая удача, на которую не всегда можно было бы надеяться!»

Наткнувшись на гальку, каноэ заскрипело, Гага выскочил на сушу, и мы сжали друг друга в объятиях. Он тут же отрапортовал о событиях: в конце мая, покинув остров Кинг-Вильям, они столкнулись с таким количеством торосов вдоль побережья материка, что им пришлось пройти через остров Линдса рядом с островом Виктория, и оттуда перейти к мысу Белого Медведя на южном побережье залива Куин-Мод. Оба раза на пути к острову Мелборн их встретили враждебно настроенные китлинермиут. Сначала показывались женщины, а мужчины поселка сидели в засаде, готовые в любую минуту напасть, только бы нашелся повод. Обычно Гага с товарищем без труда заводили новых друзей, но в нескольких неприятных стойбищах не рискнули даже переночевать. Чтобы их не застигли врасплох, обычно привязывали своих собак к шесту рядом с палаткой; таким образом, с какой бы стороны ни приблизился неприятель, собаки могли бы их всегда разбудить.