Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991 - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гончарова cтр.№ 136

Окончилось дело тем, что соседки Л. и П. извинились перед пострадавшими, но тем не менее «единый фронт» разрушен.

31 августа, четверг

Завтра на учебу. Сегодня была на общем собрании студентов РИТа. Были в основном новенькие. Старых было по одному, по два из группы.

Давеча неожиданно заявилась Вера Шарова. Она только что приехала и прямо с поезда – к нам. Вера – одна из наших студенток, но о ней напишу после, потому что это длинная история.

Вчера весь день провела с Моной. Накануне я ночевала у них, благо Лева уехал на дачу. Утром поехали на завод к Моне. Он в отпуску, но не получил денег. Ездили, собственно, за деньгами, и напрасно – денег не было. Поэтому Мона сегодня опять пошел работать, так как гулять без денег неинтересно.

После завода отправились к сухумскому дяде, взяли его и пошли гулять. Потом пришли домой, пошамали, отдохнули и опять пошли гулять. Мы с Моной, наконец, измучились так, что еле дошли до дома.

Сегодня последний беззаботный вечер, а там начнутся беспокойные дни, заботы об уроках. Просила Мону, чтобы он пришел сегодня пораньше, хочется погулять.

29-го была на консультации у врача. Врач посмотрела и заявила, что беременность у меня очень маленькая, недели четыре. А когда я была 12 числа в поликлинике, то там врач сказал, что есть уже недель шесть. Кому же верить? Врут они оба, но, к сожалению, сама я точно тоже не знаю.

Половина восьмого. Скоро должен прийти Мона. Боюсь, что придут Вера с Яшей, мне этого совсем не хочется.

Поднимается тошнота, и нет яблок, чем спастись, не знаю.

4 сентября, понедельник

Сегодня было только четыре урока, так как сегодня МЮД и должна быть демонстрация. Я с демонстрации смоталась, и Динка тоже. Кстати, пошел дождь, так что вроде причина есть уважительная. Я обещала Моне быть у него в 4, но не могу выйти, идет дождь. Динка зашла ко мне и посидела у меня немного. Поболтали, посплетничали, погоревали о наших несчастных судьбах. У нее тоже ожидание комнаты и «семейного уюта». Я ее приятеля видела, славный парень, он мне очень понравился, и я очень рада, что Динка на нем остановила свой выбор.

Занимались сегодня так, как будто не было летнего перерыва. Лица у всех бледные, скучные. На уроке было по-прежнему скучно. По-прежнему устала спина от сидения, и заболел от зевоты рот. Первые уроки – ленинизм. Преподает молодой педагог, т. Разгон ^[43]. В прошлом году он преподавал у нас историю партии. Он довольно симпатичный, очень простой, неглупый, веселый, как педагог – довольно опытный. С ним заниматься легко и приятно. Я его уроки очень люблю, тем более предметы общественно-политические мне вообще более по душе. Вторые уроки были по политэкономии. По политэкономии у нас новый педагог. Не знаю еще, что это за штучка, но, кажется, ничего. Лекцию он прочел легко и хорошо, и вообще, кажется, у него это дело пойдет лучше, чем в прошлом году с политэкономом Переслегиным, у которого мы ничего не знали. Фамилия его Волковницкий, и она к нему очень идет, у него какие-то волчьи глаза.

Девчата за лето мало изменились, даже совсем не изменились. Я вспоминаю, как, бывало, в школу приходили после лета. Сколько было перемен, как все вырастали и поправлялись! Правда, тогда мы были еще дети, и два летних месяца для нас очень много значили. Как тогда было весело, сколько шуму, сколько разговоров было. Приходили все такие свежие, пропитанные солнцем и ветром. Чувствовалось, что было лето, что теперь начинается новый учебный год, что все будет обязательно по-новому, по-особенному. И каждый чувствовал себя новым и особенным, совсем не прошлогодним. А что у нас сейчас? Все прошлогодние. Никакой свежести, никакого задора, ничего нового. Будто вчера ушли из техникума. В группе есть новые студенты. Что за птицы и откуда они взялись – не знаю.

8 сентября, пятница

Началась волынка, опять некогда заниматься «своими» делами, как, например, писанием дневника.

Занимаемся вторую шестидневку. Много новых преподавателей, как раз половина – 6 чел. новых и 6 чел. старых.

Преподаватель по графике новый, Бершацкий, быстрый, черненький, в роговых очках и в черной скуфейке на голове, которую он никогда не снимает. Как преподаватель – ничего, лучше, чем был Щепанский в прошлом году.

У того мы ничего не делали, а у этого сразу пришлось почувствовать, что рисование шрифтов – это не забава для маленьких детей и что цель нашей жизни… днем и ночью рисовать шрифты. Новый преподаватель по оформлению – Ильинский. Некоторые его знают и очень хвалят. Он уже не молодой и дело свое знает. Прошлый год у нас был по этому предмету очень старый преподаватель – Капелько. Он тоже знал свое дело, но он не умел нам его преподносить, и поэтому лекции его пропадали даром. Теперь, кажется, дело пойдет лучше, и оформление не будет представляться в виде какой-то туманности, как это было у меня прошлый год.

Истмат – предмет для нас новый, и педагог тоже. Педагог – парень еще молодой, говорит на каком-то наречии, видно, из нацменов каких-нибудь, недавно окончивший институт. Фамилия его – Резник. Из его первой лекции у меня осталась только одна фраза: «субъект вытекает из объекта», все остальное представляется в виде расплывчатой туманности на безнадежном небосклоне. Если и дальше так будет, то едва ли… впрочем, по первому уроку судить нельзя.

Новый преподаватель и по полиграфии. Нашего незабвенного дядю Мишу, который преподавал в прошлом году сей интересный предмет, вероятно, потурили из техникума за то, что он на уроках больше предавался воспоминаниям из личной жизни, чем чтению лекций о тайнах полиграфии. Дядя Миша – старый производственник без образования, но знающий свое дело. Преподавать он не умел и большую часть уроков болтал со студентами. Он был неутомимый рассказчик, зная его слабость, всегда старались «заговорить ему зубы», чтобы отвлечь от урока. Сколько он нам рассказывал о своей жизни, сколько было всяких рассуждений о любви, о женщине и прочих интересных вещах! Новый преподаватель – молодой, типичный еврей салонно-развязного вида. Я к этому предмету не питаю особенной симпатии. И наконец, новый преподаватель по военноведению, который, однако, имеет совершенно штатский вид. Фамилия его Столяров. Вероятно, он любит кокетничать, а в общем, грубоватый. Куранов – преподаватель математики, все так же, по-прошлогоднему, в затруднительных случаях направляет свои взоры на меня в ожидании подмоги. По совести говоря, это хотя и дает благоприятные результаты, но мне мешает заниматься посторонними делами. Обычно на математике я читаю что-нибудь, так как премудрость алгебры постигнута мной еще в девятилетке. Физик Зотов все такой же насмешливый и ядовитый и все так же пытается втолковать в наши неразумные головы всевозможные единицы работы и мощности – кг/м, эрги, джоули и прочие прекрасные вещи. Но физик мне нравится. А физикой, так же как и математикой, я не занимаюсь.