Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991 - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гончарова cтр.№ 156

1 марта, понедельник

В моей жизни некоторое видоизменение. Моя работница удрала от нас, и теперь я снова, как два года тому назад, превратилась в домашнюю хозяйку.

Можно было бы, конечно, взять новую работницу, но мне это дело надоело. Надоел чужой человек в комнате, да притом и материально трудно – не работать самой и иметь работницу.

Сейчас мне значительно легче хозяйничать, чем два года назад. Прибавилось опыта, и навык выработался, научилась готовить, даже печь пироги теперь умею. Да и Талочка теперь не требует такого ухода, как прежде. Она у нас совсем взрослая. Хорошо говорит, рассуждает очень потешно, только утомляют ее бесконечные вопросы: «А это что?» и «Почему?» Язык устает отвечать ей целый день, и другой раз не выдержишь и скажешь ей: «Отстань от меня». А она на это новый вопрос: «Почему?» Вот и разговаривай с ней после этого. Ей скоро три года. Она худенькая, но личико у нее полное. Плохо кушает и уже разбирается в еде. Одно она любит, другое не любит, третье совсем не выносит. Каждый раз кормить приходится уговорами. Единственная ее радость – это улица. Она любит ковыряться лопатой в снегу. Это ее любимое занятие. Домой ее приходится тащить обманом.

Сама я живу сейчас странной жизнью – стараюсь не думать. Вот просто ни о чем не думать. Гоню мысли, что назойливых мух. Только зашевелится в голове что-нибудь похожее на отвлеченную мысль, как я сейчас же стараюсь вытряхнуть ее из себя. Целый день я стараюсь думать только о хозяйстве. С утра я начинаю готовить, убирать, гулять с ребенком. В 1 час дня приходит муж обедать. Обедаем, муж уходит. Мою посуду, снова гуляю с Талочкой, потом снова приготовление пищи, ожидание мужа, мытье посуды и сон. Читаю только газету и изредка занимаюсь английским языком. Думать некогда, и хорошо, что это так. О чем думать? Жене, матери, домашней хозяйке не полагается думать. Готовь обед, убирай и не приставай к мужу со своими нуждами. Муж работает, мужу некогда, муж дома ищет только хороший обед, газету, книгу и сон. Если иногда и забудешь о хозяйстве, то делается горько и обидно за неудавшуюся жизнь. Конечно, смешно в 26 лет говорить о неудавшейся жизни, но у меня туберкулез легких, растрепанные нервы и ребенок. При наличии таких факторов невозможно осуществить то, о чем я мечтала всю свою жизнь до сегодняшнего дня, о чем мечтаю сегодня и буду, вероятно, мечтать до последних дней моих. Надо было осуществлять это до замужества, а сейчас поздно. Жаль только, что я не могу с этим примириться. Только одна мысль о том, что все равно уже ничего не выйдет, приводит меня в ужас. Кажется, что не стоит жить. Поэтому вот и стараюсь не думать. Смешно как– то – не думать, но оказывается, это можно. Напихаешь в голову всяких мелочных забот, смотришь, и легче делается. Только сердце иногда сожмется от тоски, да комок застревает в горле, и слез не удержишь. Но случается это на одно мгновение. Нельзя плакать. Талочка такая наблюдательная, что моментально заметит это и потом будет тарахтеть, что «мама пакала».

Сегодня общий выходной. Днем я ездила в город, а вечером Мона поехал, по очереди теперь приходится. Скоро уже 12 ночи, а его все нет. Это, кажется, единственный вечер, что я сижу одна и имею возможность писать. Талочка давно спит, в квартире тишина. Я бы тоже легла спать, чтобы не думать, но у Моны нет ключа от входной двери, надо ждать его. Он поехал в город поздравлять сестру свою Феню с окончанием медицинского института. У нее 25 февраля был последний экзамен. Отмучилась наконец, но радости мало. После отпуска надо будет ехать на работу в Среднюю Азию на 5 лет в неизвестные условия. После Москвы едва ли будет там хорошо.

2 марта, вторник

Какой день сегодня был! Солнечный, яркий, какой-то весенний. Солнце греет уже по-весеннему, хотя еще и держится небольшой мороз. Мы с Талочкой катались сегодня с большой горы на санках. Прелесть как хорошо кататься! Когда летишь с горы на санках, забываешь обо всех неудачах. Дышишь полной грудью, подставляешь лицо солнцу и ветру и радуешься просто тому, что существуешь. Талочке катание с горы тоже очень нравится. Она ложится на санки животом и съезжает с горы одна. Но больше она любит кататься вместе со мной. На этой горе катаются только маленькие ребятишки – на коньках, лыжах, санках. Взрослые там не бывают. А я, прикрываясь Талочкой, катаюсь в свое удовольствие. Сегодня из-за этого удовольствия обед даже не приготовила, Мона пришел с работы, а кушать нечего.

На катке была в эту зиму только три раза, и, наверное, больше не придется. На лыжах ни разу не пришлось сходить. Из этой трущобы выбраться куда-нибудь – гиблое дело, особенно теперь, когда нет работницы. В издательство к себе никак не выберусь, а надо бы съездить туда, может, достала бы новенькой литературы какой-нибудь. Сидишь здесь, как на необитаемом острове.

11 ноября, суббота

День тянется медленно. Работы нет. Сидение на одном месте и ничегонеделание расслабляет тело, наводит скуку и апатию. С утра переписывала вчерашнюю лекцию по ГСО, потом закончила баланс по КВП, потом… делать больше нечего. За окном безоблачное осеннее небо, серо-голубое. Редкие облака бегут быстро и торопливо. Вероятно, сейчас очень хорошо на улице. Утром было хорошо, тихо, воздух был как весенний, с ароматом свежести и чего-то неуловимого, что заставляет глубоко дышать, принюхиваться и веселее шагать по грязному шоссе. Думаю про себя: чем сидеть здесь без дела и протирать юбку, не лучше ли было бы пойти часа на два на улицу и пошататься. Я пошла бы сейчас, например, через Красную площадь на Москву-реку, потом в Александровский сад, потом вышла бы на Арбат и побродила бы там в тихих переулках. Я очень люблю ту часть Москвы – Арбат, Поварскую со всеми прилегающими переулками. Особенно хороши переулки – тихие, аристократические.

Да, пошла бы… А вместо этого надо сидеть и ждать 4.30. Это называется труддисциплина.

Начальник в командировке, поэтому можно беспрепятственно заниматься чем угодно. Его заместитель сам сидит без дела, и притом он такой философ, что не видит большого вреда в том, что мы в служебное время занимаемся неслужебными делами.

«Мы» – это я, Катя и Циля. Катя – руководитель группы учета и отчетности, дама решительная и строгая, с языком длиною примерно до Ильинских Ворот и обратно. Боже упаси кому-нибудь возразить ей – на осмелившегося польется поток отборных острот – злых и добродушных, судя по тому, на кого они польются.

Циля, наш секретарь, – тихая и скромная девушка, пока молчит. Правда, эта девушка уже замужем, и у нее уже скоро будет прибавление семейства. Притом голос у нее необыкновенно громкий, и когда она разговаривает по телефону с мужем, то об этом слышит весь третий этаж. Еще одно ценное качество у нее – полное отсутствие памяти. Это очень удобно: когда в отделе что-нибудь пропадает, можно свалить на Цилю, она все равно ничего не помнит. Но, в общем, она неплохая девочка.

Экономист по труду – Фарбер – философ до кончиков ногтей. Всегда спокоен, как камень, и на каждый случай жизни может привести оправдательные факты, дать историческую справку. Настоящий энциклопедический словарь.