Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 135

Зверев просил и их взять с собою.

– Вас взять нельзя, – отвечал Вульф, – потому что вы находитесь при таких должностях, которые остановить никак нельзя ^[765].

Утром 18 ноября подполковник Вульф, забрав свое семейство, отправился в Самару, под конвоем двух унтер-офицеров, двух капралов и 25 рядовых ^[766]. Покидая вверенный ему пост, подполковник Вульф написал в приказе, что «имеет он, по некоторому повелению, отбыть из крепости Бузулукской со всей регулярной командой». Два дня спустя толпа яицких казаков приехала в Бузулук, опечатала все провиантские магазины, обобрала всех лучших лошадей и уехала, а почти в полдень 30 ноября, после обедни, ко двору Куклина подъехало до двадцати саней с мятежниками, под предводительством отставного солдата Ивана Жилкина. Он объявил, что отправлен из армии государя для того, чтобы забрать провиант и деньги. Узнав, что комендант оставил крепость и население не намерено оказывать сопротивления, Жилкин стал распоряжаться самовластно: осмотрел провиантский магазин, приказал принести вина для своих сообщников и призвать всех солдат. После всеобщей попойки, в которой принимали участие два священника, солдаты и казаки, Жилкин взял ножницы, обрезал у солдат косы, объявил, что теперь все они казаки, и распустил их по домам.

В тот же день к вечеру, в предположении, что Жилкин встретит сопротивление в Бузулуке, была прислана ему на помощь команда из 50 казаков, под начальством атамана Ильи Арапова, которая пьянствовала всю ночь, а наутро вместе с Жилкиным отправилась грабить помещичьи имения. Забрав у жителей подводы, мятежники нагрузили на них 62 четверти сухарей, 164 куля муки, 12 четвертей круп, пять пудов пороху и 2010 руб. медных денег, большей частью денежками и полушками ^[767].

Несмотря на столь быстрые успехи самозванца, действия его против Оренбурга были крайне нерешительны и ограничивались обложением. Пугачев не решался сунуться на штурм и уверял своих легковерных сообщников, что «сколько-де он городов ни прошел, сказывая, якобы он бывал в Иерусалиме, в Царьграде и в немецких городах, но столь крепкого города, каков есть Оренбург, не видал». Он говорил, что «более приступов делать к городу не намерен, а хочет осадой до того довести, чтоб у жителей не стало пропитания, а тогда-де и город сдаться ему будет принужден» ^[768].

В Оренбурге было действительно весьма мало продовольствия, и потому положение его было тяжелое. «Наши обстоятельства, – писал Рычков к Миллеру ^[769], – такие, каких с начала здешнего города не бывало и я от роду моего не видывал. Долговременное неполучение писем моих дает вам идею, сколь трудно находить способов к отправлению отсюдова писем, а почты ординарной уже с два месяца от нас нет в отправлении. Помощь наша от Господа, сотворившего небо и землю: мы всю надежду имеем на Него». Все попытки гарнизона улучшить свое положение были тщетны. Получив известие об уходе Пугачева под Верхнеозерную и Ильинскую крепости, генерал-поручик Рейнсдорп собрал военный совет, на котором было положено произвести в ночь на 30 ноября вылазку с тем, чтоб атаковать неприятеля до рассвета и нечаянно. Вылазка эта, однако же, не состоялась, так как назначенные под орудия 30 лошадей в ту ночь пали ^[770]. И генерал-поручику Рейнсдорпу не оставалось ничего более, как просить Военную коллегию, чтоб она учинила «защитительное попечение» вверенной ему губернии «при настоящем ее страдании, сопряженном с государственным большим предосуждением». Губернатор писал, что, лишившись от бескормицы почти всей кавалерии, он не в состоянии с одной пехотой разогнать неприятеля, нахватавшего в разных местах хороших лошадей и не подпускающего к себе не только на ружейный, но и на картечный выстрел ^[771].

При вылазках из крепости мятежники обыкновенно рассыпались по степи, держались вне выстрелов и поражали наступающих огнем своих орудий, везомых хорошими лошадьми и потому более подвижных, чем те, которыми располагал гарнизон. Несмотря, однако же, на значительное превосходство своего положения, мятежники бывали смелы, лишь не видя перед собою наступающих войск. Тогда они подъезжали почти к самому городу, вели переговоры с гарнизоном и требовали, чтобы он покорился государю Петру Федоровичу. 7 декабря они объявили осажденным, что завтрашний день будет к ним из Москвы великий князь Павел Петрович с 30 тысячами войск и с тремя генералами.

– В понедельник (9 декабря), – говорили они, – мы сделаем такой приступ, что всему уже городу жарко будет.

В Оренбурге не верили этим словам, но, видя, что большинство подъезжавших находятся в полупьяном состоянии, гарцуют и джигитуют по степи, что в лагере самозванца заметно особое оживление и усиленное пьянство, долго не могли понять причины и лишь впоследствии узнали, что Пугачев праздновал прибытие из Петербурга яицкого сотника Афанасия Перфильева, сделавшегося впоследствии ближайшим и наиболее энергическим сообщником самозванца.

Отправление из Петербурга в стан самозванца яицких казаков Афанасия Перфильева и Петра Герасимова. – Прибытие Перфильева в Берду. – Жизнь в Берде. – Организация и администрация пугачевских сил. – Пугачевская Военная коллегия. – Свидание Перфильева с Овчинниковым и Пугачевым.

Недели за две до получения в Петербурге известий о появлении Пугачева под Оренбургом прибыли в столицу депутаты от яицкого войска: сотники Афанасий Перфильев, Иван Герасимов и казак Савелий Плотников, дабы просить императрицу о невзыскании с яицкого войска наложенного на них штрафа ^[772]. В столице они нашли казака Петра Герасимова, еще 27 декабря 1771 года подававшего прошение императрице и скрывавшегося от преследования и розысков Военной коллегии. Не зная ничего о происходящем в войске, казаки Перфильев, двое Герасимовых и Плотников вновь сочинили прошение на высочайшее имя, в котором писали, «что могли вымыслить к оправданию войсковой стороны, закрывая сколь можно свою вину, дабы через то можно было получить испрашиваемое». Не найдя случая подать прошение лично императрице и считая Орловых покровителями яицкого войска, Перфильев с товарищами передали прошение графу Алексею Григорьевичу Орлову, от которого получили ответ, что просьба их передана ее величеству и что им необходимо подождать резолюции.