История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 105

– Да постигнет это несчастье того, кто радуется твоему бедствию и не сожалеет об этом. Да постигнет тебя спокойствие и устранишься от нового удара…

– Да не пошлет Бог зла на вашу голову…

Посетитель встает для того, чтобы уступить свою роль и место новому лицу.

На дворе или в сенцах происходит другая, наиболее раздирающая сцена. Вокруг покойника сидят мужчины, женщины и наемные плакальщицы. Невдалеке от плачущих стоит скамья, облепленная кругом маленькими зажженными восковыми свечами. На скамье лежит несколько хлебов и стоит чаша с растопленным маслом. Все присутствующие и окружающие покойника преданы скорби.

Мужчины плачут недолго и закрывают при этом лицо шапкой; напротив того, женщины «отличаются весьма искусными панегириками об усопшем, в которых они большей частью любят придавать оплакиваемым все доблестные качества героя, падшего на поле брани».

Выбирается парадная плакальщица; она выходит на средину, и если умерший мужчина, то опирается на его саблю, если же женщина – то на палку, на конце которой привязан кусок красной бязи (бумажная ткань).

– Встань, герой, – начинает плакальщица протяжным голосом, – войска ждут тебя… Не идти же им без предводителя.

– Вай, вай! – общим хором, протяжно, отвечают на это все присутствующие мужчины и женщины, причем последние бьют себя по коленям.

– Что же, герой, ты не отвечаешь? – продолжает плакальщица. – Неужели не отдашь никакого приказания? Конь твой ржет, не чуя всадника. Встань же, герой, встань!.. Встань, а то щит твой заржавеет, сабля потускнеет на радость врагам! Дай услышать еще твой голос, потрясающий горы и наводящий страх на кистин… Встань и развей пеплом дома их. Увы! Он нас не слышит, он нам не отвечает!

Всеобщий плач, гвалт и завывание служат ответом на последние слова плакальщицы.

На четвертый день после кончины является деканоз. По окончании последнего обряда оплакивания он берет в руки зажженную свечу и произносит над усопшим молитвы «без всякого смысла». С покойника снимают оружие и относят на фамильное кладбище, где, выложив могилу досками или плитняком, опускают в нее тело без гроба, воздвигнув на нем насыпь без крестов и надписей. «По окончании всех этих обрядов гости должны выкурить за упокой души усопшего трубки, набитые махоркой. Потом их угощают вареной бараниной, слоеными лепешками, пивом и водкой».

В день похорон назначается скачка и хабахи — стрельба в цель на призы. Родственник умершего назначает приз, который состоит из нескольких пар носков, привязанных ниткой к длинному шесту. Кто пулей с расстояния 40 шагов перервет нитку, тому и достается приз.

В течение года по умершему совершается весьма много поминок, так что они часто ведут семью к совершенному разорению. Родственники в это время носят траур, который надевается на несколько дней, на год, а иногда и на три года, смотря по желанию. Мужчины отпускают себе бороду, избегают публичных и увеселительных собраний, не носят без нужды оружия и не скачут верхом – одно из лучших наслаждений горца. Женщины привешивают к платью черные шерстяные кисточки и небольшие лоскутки.

Годичная и последняя пирушка по усопшему совершается с особенными обрядностями, скачкой и ружейной пальбой.

На площадь, в толпу званых и незваных гостей выносят одежду усопшего для последнего оплакивания. Подле одежды лежит ковер, и на нем насыпано несколько ячменя. Вокруг расставлены огромные ушаты с пивом; подле ушатов разложено до 25 хлебов, с воткнутыми в них значками из красной и белой материи; на хлебы положены бараньи ножки, кусочки сыра и проч.

Лошадей, выбранных для скачки, поочередно подводят к ковру и дают им съесть немного ячменя, а одна из плачущих женщин обливает молоком колена каждой лошади. Всадники садятся верхом и подъезжают к одежде, имея в руках точно такие же хлебы со значками. Зрители обступают их. На лошади покойника въезжает в круг известный певец и начинает петь трогательное похвальное слово усопшему, сопровождаемое припевом: далай, Залай, который повторяется всеми всадниками, за каждым куплетом импровизатора.

– Провозгласим, – начинает певец, – удалые наездники, печальную песнь: далай падшему герою. Чье сердце не тронется жалостью при виде боевых его доспехов и лихой лошади, покинутых хозяином и осужденных на вечное забвение?.. Его родных и друзей, облеченных в траурные одежды?.. Несчастной матери, оплакивающей смерть единственного сына – последнее свое утешение?.. Его нежных сестер, сраженных злой судьбой, подобно полевым цветам под хладною рукой осени?.. Неутешной жены, тающей в горючих слезах, как воск от лучей солнечных?.. Погибший друг! Ужели бранная одежда и прекрасные усы твои не будут более красою нашего общества?.. Нет! Мы не разгласим о твоей смерти и не порадуем этим врагов наших!.. Спросят ли о тебе в Лезгистане лезгины – мы скажем: в Кистетии, у дичинского владетеля… Спросят ли кистины – скажем: в Кахетии, при грузинском царе… Спросят ли самые грузины – скажем: он там… у Господа! Проснись, храбрый! Или ты не слышишь звука военной тревоги?.. Или ты отказываешь просьбе тушинских наездников, предлагающих тебе предводительство в предстоящем набеге?.. Или ты не в силах более принять начальство, или не можешь управиться с конем и извлечь из ножен смертоносную шашку? Гроза и кара кичливых врагов!.. Не ты ли один отразил когда-то сильный натиск погони со своим знаменитым сиято (особый род винтовки)? Слава предков, ярче просиявшая в потомке! Ты был законом, ты был властителем Тушетии!.. Блаженна твоя будущность, преобразившаяся в голубя, облегченного веселием невинности?.. Воззри же и на приношение твоей блаженной памяти: полные коды (бочонки с пивом), пышная трапеза и гости всех сословий и званий; воззри на гласящих тебе за серебряной чашей: вечная память!

– Вечная память, – повторяют громко всадники и произносит шепотом народ.

Затем всадники скорой рысью посещают все деревни, в которых живут родственники умершего, хотя бы деревни эти и были разбросаны на расстоянии 30 верст. Побывав в этих деревнях и отведав наскоро приготовленного для них угощения, они торопятся к той деревне, где совершаются поминки. За семь верст от деревни они пускают лошадей вскачь, для выиграния призов. У тушин назначается один приз первому прискакавшему: аламь — знамя, обвешанное подарками женской работы. У хевсур и пшавов призы выигрываются в следующем порядке: сперва прискакавшей лошади достается одна корова; второй пришедшей лошади – три барана, третьей – два барана; четвертой – один баран и пятой – один козленок. При подобных скачках всадники не обращают внимания на опасность; через скалы, крутизны, рытвины и по обрывам гор они скачут в надежде заслужить крики удивления, поздравления и похвалу лошади.

По окончании скачки является деканоз, читает молитву и благословляет приготовленную трапезу. Все пьют за упокой души усопшего и, по грузинскому обычаю, проливают несколько капель на скатерть. Лошадь покойника или дарится лучшему его другу, или отдается кому-либо из бедных; в раздел бедным же поступает и платье умершего.

Родственники во время поминок стараются угостить на славу; гости объедаются бараниной и пивом, а многие выпивают всю теплую кровь зарезанного барана.