История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 46

Поздравляющие, кроме того, обязаны сделать подарок молодым или вещами, или деньгами, которые в самом бедном семействе достигают ценностью от 50 до 60 рублей. Лицо, избранное от всего присутствующего общества, подносит подарки молодым, говоря громко, какой подарок и кем именно жертвуется.

Сазандреби играют лезгинку; молодые танцуют первые. За ними должны плясать почти все беспрерывно: один кончит, и легкий поклон уже выводит другого на сцену. Только ужин прерывает этот танец.

Общество разделяется на две половины: почетные (дарбаис-леби) сажаются на избранном месте, а остальные располагаются кто на тахте, кто на земляном полу. Пир открыт…

Грузин любит попировать, пообедать и поужинать в компании. Один он ест очень мало; часто довольствуется сухим хлебом, зеленью и сыром. Для того же, чтобы пообедать в компании, в кругу приятелей, грузин готов истратить за один раз сумму, ассигнованную на недельное его пропитание. «Для дорогого гостя, для важного семейного случая режут свою корову, несколько баранов и открывают непочатый кувшин вина, а в кувшине том может быть более 200 ведер». Большие праздники и свадьбы поглощают множество хлеба и вина, которое льется рекой.

Перед обедом все умывают руки и затем обыкновенно располагаются на тахтах или вокруг очага, на коврах или войлоках; едят и пьют, поджавши под себя ноги; папаха не снимается с головы, рукава чехи закинуты за плечи. Перед обедающими растянута супра (скатерть), преимущественно синего цвета, с разными фигурами, не отличающимися изяществом рисунка. На ней, без приборов и без всякого порядка, разбросаны чуреки, турьи рога, цветы и любимая грузинская зелень: эстрагон, кресс-салат и другие травы. Вместо тарелок служат виноградные листья или лаваши — тонкие и весьма длинные пресные лепешки. Их пекут двух величин – поменьше для тарелок, а побольше употребляют вместо салфеток. На лавашах разложен сыр, балык, икра и храмуля (рыба из реки Храм). Там и сям видны ароматические цветы и травы, услаждающие обоняние грузина.

Хозяйка разливает и подает блюда; три пальца заменяют вилки, а нож у каждого неотлучно в кармане или в особых ножнах кинжала.

Обед почти никогда не обходится без вина; каждому подносится кубок. Даже переносчик тяжестей и нищий никогда не садятся без вина за свою скудную трапезу.

Старший в доме провозглашает здоровье всех присутствующих и отсутствующих, пьет за упокой умерших и, по обычаю, проливает при этом каплю вина на пол.

Прежде горячего подают большие куски говядины, сыр с зеленью, тешку, балык и овощи. Жирный бозбаш — суп с бараниной, приправленный маленькими кусочками курдючного сала, чихиртма — мучной бульон, или скорее соус, на масле с яйцами и нарезанной курицей, употребляются грузинами предпочтительно перед всеми горячими блюдами. Шашлык жарится во время самого обеда и подается в несколько перемен; плов едят в заключение обеда.

Растительная пища из зелени до чрезвычайности разнообразна. Из одного и того же материала приготовляется несколько разных блюд, приправляемых миндалем, изюмом, медом, шафраном, сушеным кизилом и прочими сластями и кислотами.

Всеми этими вещами, в компании и на воздухе, а не в сакле, где ему душно, грузин любить лакомиться. Вечно сонливый бичо (мальчик-слуга) не успевает в это время удовлетворять затейливым прихотям своего батони (господина). Музыка и пение более всего необходимы для туземца во время обеда. В антракте его он поет, выплясывает лезгинку, «искусно лавируя носками сапог между тарелок и бутылок». Если грузин обедает один, то и тогда поет, играет на дайре или чонгуре (особого устройства балалайка с медными струнами).

Вина во время обеда выпивается много, но грузины пьяны бывают весьма редко. «Здесь – от материнских сосцов прямо к лапке бурдюка» (кожаный мешок с вином). К вину привыкают с малолетства. В Кахетии, особенно обильной вином, часто мать не уложит спать ребенка, пока не даст ему выпить вина, «не свойственного его возрасту»; десятилетний мальчик легко отличает в вине примесь воды.

В этой благословенной части Грузии вино не ценится ни во что. Еще недалеко то время, когда жители, из лени ходить за водою, вином умывались, на вине готовили кушанье и вином обрызгивали пол.

На шумных грузинских обедах женщины не принимают участия; любезность и грация их в это время считается помехой. Женщины обедают отдельно, в стороне, не смешиваясь с мужчинами, и, случается, кутят на славу. В памяти многих жителей Тифлиса сохранилось, что лет двадцать тому назад «приводила в изумление одна женщина-грузинка, по имени Гука, вовсеувидение истреблявшая невероятное количество кахетинского». Весть о ней разнеслась по всему краю; отовсюду начали приезжать в город, чтобы посмотреть на диво, – одни из любопытства, а другие с целью поспорить в питье с необыкновенной женщиной. «Как нам известно наверное, – говорит очевидец, – соперник, однако же, не выискался в целой Грузии; да и едва ли была к тому физическая возможность. Гука пила вино зараз не тунгами, а ведрами, и ничуть не напивалась. Ведерную посуду она не иначе называла, как стаканом, а тунгу (5 бутылок) рюмкою; это даже вошло в пословицу, которую и теперь нередко слышишь в Тифлисе».

Затворничество женщин и отделение их от мужчин сообщало грузинским праздникам особый, своеобразный колорит. Как те, так и другие, кажется, не особенно сожалели о таком разделе и предавались увеселениям с полным энтузиазмом, особенно на свадьбах. В одном углу сакли кричат, поют и пьют мужчины; в другом – пляшут и также пьют женщины.

Одни молодые не принимают, по-видимому, никакого участия в общем веселье. Жених сидит безмолвно посреди пирующих. Подле него, под вуалью, молодая супруга, потупившая взоры. Случается весьма редко, что молодая съест что-нибудь, а то, по большей части, строго исполняет народный обычай.

– Жених не ест! – кричит один из гостей и обращает на это внимание тещи.

До сих пор плативший за всякий шаг жених, в свою очередь, ожидает теперь пирис-гасахенели — вознаграждения от тещи, которая подносит ему пару чулок, полотенце или что-нибудь в этом роде. Получив подарок, жених проясняется. На сцену являются турьи рога, огромные муравленые чаши с вином и прочие инструменты. Полная вином посуда переходит из рук в руки, при взаимных поздравлениях и пожеланиях.

– Удача царю и дружке, – произносят одни.

– Да будет удача! – отвечают другие, выпивая вино.

Веселая компания разгулялась, пир в полном разгаре…

– Толубаш, – кричат несколько голосов.

Начинается выбор толубаша – главы пира и блюстителя его законов. Он – представитель разгульного Бахуса, закаленная сталь в пирушках, пирвели-дардымани, то есть кутила.

Толубаш единогласно избран. Он одет в широкие шелковые шальвары, в щегольскую чеху, рукава которой закинуты за плечи; шея голая во всякую погоду. На нем высокая папаха, ухарски заломленная набекрень; носки сапог загнуты крючком кверху. Походка его медленная; движения исполнены сознания своего превосходства. Толубаш должен быть весел, беспечен, говорлив и остроумен. Кто не вырос в маранях (винные давильни и хранилища этого напитка), тот лучше не суйся в толубаши. Этого звания достигают только те, которые могут единовременно поместить огромное количество вина в своем желудке, те, которые потчуют гостей вином из стакана, а сами пьют из бутылки. Толубаш только тогда отдыхает на лаврах, когда все кувшины с вином, сколько бы их ни было, окажутся пустыми. Он пользуется деспотической властью над пирующими; каждый его тост – закон для всех остальных; все его требования должны исполняться беспрекословно. Он прикажет расстегнуть гулиспири – косой ворот рубашки – и раскрыть грудь: все исполнят его приказание.