История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 190

Вскоре Джевад, хан Ганжинский, подал причины к неприязненным против него действиям.

22 марта Лазарев доносил Кноррингу, что ганжинский хан, заявлявший права свои на Шамшадыльскую провинцию, прислал туда с войсками своего сына Хусейн-Кули-агу, который, с целию перевести жителей в свои владения, прибыл в шамшадыльскую деревню Акрум. Кнорринг писал Джевад-хану, удивлялся поступкам сына, когда отец уверял его в добром расположении к России, и требовал удовлетворения за причиненное шамшадыльцам разорение. Главнокомандующий обещал, в противном случае, достигнуть того же силою оружия.

Хан молчал. Кнорринг предписал Лазареву следовать с отрядом в Шамшадыль и защищать ее от покушения ганжинского хана. В состав отряда назначены из Тифлиса 17-го егерского полка батальоны: генерал-майора Лазарева четыре роты, подполковника Ляхова три роты; одна рота Тифлисского мушкетерского полка, бывшая в Шамшадыле, три полевых орудия и 70 человек казаков донского Щедрова 2-го полка ^[535].

23 мая Лазарев прибыл в Шамшадыльскую провинцию и стал при реке Гассан-Су на самой ганжинской дороге. Он примкнул свой левый фланг к Куре и находился в 30 верстах от пограничного местечка Шамхора и около 60 верст от Ганжи.

Имея провианта только до 1 июня, Лазарев просил о скорейшей его доставке, потому что на месте получить его было негде.

«Провинция, в коей я теперь нахожусь, – писал он, – совсем пуста, как людьми, так и произрастениями. Я еще ни одной деревни не видал, исключая находящейся перед лагерем верстах в пяти, да и та теперь пустая».

25 мая отряд подвинулся на 16 верст и к вечеру достиг границы, отделяющей Шамшадыльскую провинцию от Ганжинского ханства. Здесь Лазарев узнал, что из 33 деревень осталось не более четырех, кочевавших в горах в верховьях реки Гассан-Су. Прочие 29 деревень с татарскими агаларами и армянскими кевхами находились во владениях ганжинского хана. Число ушедших простиралось до 1900 семей. Причиною такого переселения жителей были подговоры шамшадыльского старшины Мамад-Хусейна. Претендуя на звание и достоинство шамшадыльского султана, Мамад, сидевший уже за это в Тифлисской крепости и успевший освободиться, искал защиты у Ганжинского хана. Джевад-хан послал в Шамшадыль свои войска и, при содействии их и подговоров Мамада, перевел в свое ханство большую часть жителей. Переселившиеся кочевали сначала в верховьях реки Шамхора, но с приходом наших войск ушли в глубь Ганжинского ханства.

Простояв некоторое время на реке Ахансе, Лазарев придвинулся ближе к Борчалам, а вскоре затем должен был возвратиться в Тифлис по случаю отъезда Кнорринга на линию.

Перед отъездом его Джевад-хан прислал своего посланника в Тифлис с доказательствами своих прав на владение Шамшадылью. Кнорринг не соглашался с мнением хана, основываясь на том, что при жизни последнего царя Георгия XII провинция эта находилась под властию Грузии, а потому и теперь должна оставаться во владениях России. Упорные с обеих сторон переговоры были продолжительны: ни та ни другая сторона не хотела уступить. Поэтому решено было оставить жителей в том положении, в котором находились, но с условием, что ганжинский хан не будет более беспокоить «оставшихся в Шамшадыли народов, во взаимство чего и область Ганжинская тревожена от победоносных войск российских не будет».

Вскоре после экспедиции против ганжинского хана войскам нашим пришлось действовать против нахичеванского хана. Киал-Балы-хан Нахичеванский, лишенный зрения Ага-Магомет-ханом, был человек властолюбивый и предприимчивый. Зная свойства его характера, царевич Александр, оставив Имеретию, пробрался сначала в Ахалцих, а потом в Нахичевань. Царевич успел уговорить обоих владельцев действовать совокупно против Грузии. Соединение паши Ахалцихского и хана Нахичеванского могло произойти только через Карсскую провинцию, владетель которой имел миролюбивое расположение к Грузии, удерживал равновесие между соседними владельцами и отказывался принять участие в деле союзников.

Киал-Балы-хан хотел заставить его к тому силою. Он подошел с войсками к границе, отделяющей Грузию от Карсского пашалыка. Отряд его состоял, по сведениям, из 12 000 конницы, 2500 человек пехоты и двух орудий. Кнорринг, узнав об этом, приказал расположенным в памбакских грузинских селениях двум мушкетерским ротам Тифлисского, трем ротам 17-го егерского полков и 70 казакам, всего 381 человек, и 200 памбакским татарам, присоединенным к отряду под начальством полковника Карягина, подвинуться к границе, стать против Киал-Балы-хана и наблюдать за его движением. В то же время Кнорринг спрашивал хана о причинах его приближения к границе Грузии. Тот отвечал, что причина эта не относится до России, а потому отвечать на вопрос считает не нужным.

Такой ответ и просьбы карсского паши защитить его от нападения Киал-Балы-хана заставили Кнорринга согласиться на это. Карсский паша, по совету главнокомандующего, собрал свои войска в числе 6000 конницы и 2000 пехоты и присоединил их к отряду Карягина.

28 мая нахичеванцы атаковали наши войска и турецкие войска карсского паши. Турецкая конница была сначала опрокинута, но сильный артиллерийский огонь из шести орудий, трех русских и трех турецких, дал совершенно другой оборот делу. Нахичеванцы начали сперва отступать, а потом обратились в совершенное бегство.

Киал-Балы-хан, столь самоуверенно говоривший, должен был отказаться от своих намерений.

Объявление манифеста. Открытие верховного грузинского правительства

9 апреля 1802 года, в среду на Страстной неделе, Кнорринг, в сопровождении действительного статского советника Коваленского и многочисленной свиты русских чиновников, имел торжественный вход в Тифлис, столицу Грузии.

Через три дня, 12 апреля, в Великую субботу, был обнародован в Тифлисе манифест о присоединении Грузии к России. В соборных храмах грузинском, армянском, римско-католическом и в магометанской мечети одновременно читался манифест, после прочтения которого начата присяга.

Собрав к себе всех князей, знатных особ и прочих обывателей Тифлиса, Кнорринг приказал окружить их войсками, «аки штурмом», и в таком положении совершать присягу. Народ, сам искавший покровительства и просивший подданства, был озадачен такою бестактностью главнокомандующего ^[536]. Многие из князей спешили оставить церковь и не хотели присягать насильно. По приказанию Кнорринга некоторые лица были за то арестованы ^[537].