История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 | Николай Дубровин | страница 117 | pharmateka.ru

Взамен того ему обещано:

1) Сохранение целости его владений; потомственное, по старшинству колена, владение ханством с утверждения русского императора; сохранение во власти хана суда, расправы и доходов с владения.

2) Отправление в Шушинскую крепость 500 человек русского войска с артиллериею, назначаемого для защиты его владений.

3) Даровано знамя с русским гербом, для постоянного хранения в доме владетельной особы. Внуку его, назначенному аманатом, определено по десяти рублей на ежедневное содержание.

Вслед за Ибрагим-ханом явился на Куракчай Селим-хан Шекинский и 21 мая, по примеру своего тестя Ибрагим-хана, подтвердил присягою условия подданства, заключенные еще в феврале месяце 1805 года.

Переговоры о подданстве Текинского ханства были начаты давно, тотчас после взятия Ганжи, но происшествия в Шеке были причиною того, что они до сих пор не были приведены к окончанию. В промежуток этого времени слепой М амед-Хасан-хан Шекинский был свергнут своим младшим братом Селимом. Последний был поставлен на ханстве Текинском графом Зубовым в 1796 году, но, по выходе русских войск из Дагестана, был изгнан из ханства братом своим Мамед-Хасан-ханом. Скитавшийся в чужих владениях, Селим обратился к князю Цицианову с просьбою принять его в подданство России, восстановить на ханстве Нухинском, присягнуть, что он останется навсегда ханом, и тогда обещал приехать в Тифлис для окончательных переговоров. Опасаясь преследования своих врагов, Селим отправил это письмо без подписи.

Князь Цицианов не счел нужным сам отвечать на анонимное письмо и поручил это сделать полковнику Карягину. Последний писал, что в России к неподписанным письмам уважения никакого не имеют, что они имеют точно такую же цену, как лист чистой бумаги, и что, наконец, требование, чтобы главнокомандующий присягнул в безопасности Селима, более чем странно. «Русский начальник, – писал Карягин, – не имеет вовсе надобности следовать персидским обычаям, да и нужно ли ему, чтобы вы были в Нухе ханом, уверен будучи, что он, сделав из ядер и пул музыку, всякого хана заставит плясать по своей дудке»^[568].

Карягин писал, что если Селим желает добиться чего-нибудь, то должен безотлагательно и без всяких условий приехать в Тифлис, где оказано будет ему всякое уважение. Селим в Тифлис не ехал, но укорял Мамед-Хасан-хана в недоброжелательстве и двуличном поведении против России. Сообщаемые Селимом сведения не были новостью. Давно известно было, что Мамед, во время Эриванской экспедиции, возмущал лезгин и дагестанцев, советуя им действовать неприязненно против наших войск. Опасаясь приехать в Тифлис и не надеясь получить содействия русских, Селим обратился с просьбою о помощи к Мустафа-хану Ширванскому. Немного нужно было ему усилий, чтобы уговорить Мустафу действовать против Мамед-Хасан-хана, который в 1803 году, соединившись с кубинским и дербентским Шейх-Али-ханом, сильно теснил хана Ширванского.

В начале февраля, по просьбе Селима, ширванцы двинулись к границе Шекинского владения. Слепой Мамед-Хасан-хан со своим ополчением выступил им навстречу, но шекинцы, видя превосходство неприятеля в силах и притом ненавидя хана за его тяжкие налоги, разбежались, оставив своего властителя в виду врагов с самым незначительным числом ему преданных. Несчастный слепец, оставленный своими подданными, должен был покориться судьбе. По азиатскому обычаю, повесив саблю на шею, он приказал вести себя к заклятому своему врагу^[569].

Мустафа-хан Ширванский отправил пленного слепца в Шемаху и объявил Селиму, что только тогда возведет его на ханство, когда получит от него аманатами сына и дочь. Селим тотчас исполнил требование, а Мустафа между тем, думая сам завладеть ханством, послал тайно в Нуху своих наибов с приказанием управлять городом и от имени сверженного хана потребовать всю его казну. Узнав об этом, Селим, видя себя обманутым, успел дать знать брату своему Фет-Али-аге, также слепцу, о цели поездки наибов. Нухинские жители выгнали наибов, посланных Мустафою, а Фет-Али-агу объявили временно своим ханом. Мустафа, в отмщение Селиму, утвердил выбор нухинцев и сам удалился в Шемаху. Селим явился в Нуху и был признан текинским ханом как своим братом, так и всем народом^[570].

Признание текинским ханом Селима, помимо воли ширванского владетеля, неминуемо должно было повлечь за собою неприязненные действия между ними, и потому Селим и спешил отдаться в подданство и защиту России. Действительно, скоро получено было известие о движении Мустафы к текинской границе. По приказанию главнокомандующего, из Елисаветполя был отправлен в помощь Селиму отряд из 300 человек с двумя орудиями, под начальством майора Якимова. Соединившись с текинцами при селении Дегно, Якимов пошел навстречу Мустафе и разбил 6-тысячный его отряд на Шекинском поле. Мустафа отступил и расположился при канаве Чайарл^[571].

Ободренный успехом, Селим-хан просил князя Цицианова позволить ему продолжать наступление и овладеть Шемахою. Главнокомандующий ограничился, однако же, тем, что послал к Мустафе майора Тарасова с объявлением, что Селим подданный России, и потому если Мустафа будет продолжать вражду, то «навлечет на себя наказание России».

Владетель Ширванский помирился с Селимом; обязался присягою сохранять с ним дружбу; возвратить захваченных им жителей, скот и прислал князю Цицианову письменное уверение в том, что он вовсе не имел желания противиться воле русского императора. Майор Тарасов, кроме поручения уговорить Мустафу к примирению с Селимом, имел другое – склонить его на подданство, в чем и успел, показав Мустафе письмо шамхала Тарковского к князю Цицианову, из которого можно было видеть о враждебных замыслах, готовившихся против Мустафы в Дагестане.

Подписанный Селимом Шекинским трактат был одинакового содержания с трактатом карабагского владетеля, с тем только изменением, что шекинский хан обязался платить ежегодной дани по 7 тысяч червонцев, а в аманаты отдать не старшего сына, которому было не более 4 месяцев от роду, но детей пяти знатнейших бегов из народа шекинского. К последней мере побудили князя Цицианова изменчивый нрав шекинцев и их неверность даже и своим владетелям^[572]. По прошествии же одного или двух лет Селим-хан обязался отдать в аманаты сына своего, на всегдашнее пребывание в Тифлисе^[573].