История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 99

Все эти происшествия заставили Ермолова предписать генерал-майору Вреде, назначенному вместо Пестеля управлять Кубинскою провинциею, строго следить за всем происходившим в Дагестане. Ему поручено было оказывать шамхалу уважение, уверить, что русское правительство всегда будет его защищать, но знать, что сам шамхал, по своей бездеятельности, чрезмерной скупости и неуверенности в подвластных своих, недавно против него восстававших, сам собою ни для себя, ни для нас ничего предпринять не может. «Брат его Шабас, – писал Ермолов генералу Вреде ^[459], – человек благонамеренный, но весьма глупый, к которому также прошу иметь некоторое внимание. Сын сего последнего и в то же время зять шамхала, Амалат-бек, вместе с аварским ханом действовавший против войск наших, как изменник, не достоин никакого внимания. Но, по уважению к шамхалу и отцу его, я не требовал его изгнания и показал себя снисходительным. Если же бы в надежде его на оное могли вы достать его, то взять и строго содержать в крепости».

Точно так же, до времени, должен был пользоваться нашим снисхождением и уцмий Каракайтагский, человек самых изменнических свойств, недоверчивый и враждебный русскому правительству. Стараясь казаться нам преданным, потому что сын его находился в Дербенте аманатом, уцмий вел тайные сношения с Сурхаем, которому верить ни в чем было невозможно. Существовавшая вражда между Сурхаем и полковником Аслан-ханом Кюринским, человеком нам преданным, была отчасти средством для обуздания хана Казикумухского.

Подвластный Сурхаю народ не мог обойтись без хлеба Кюринской провинции, и потому, поддерживая Аслан-хана и не отпуская хлеба в Казикумух, мы могли держать население в некоторой покорности и зависимости. Того и другого можно было достигнуть только до известной степени, потому что владельцы не столько заботились о благе своих подданных, сколько о своей личной независимости, которой, по их мнению, угрожала величайшая опасность. Для отвращения этой опасности дагестанские союзники принимали все меры: приглашали царевича Александра приехать в Тионеты для возмущения грузин против России и отправили своих посланных в Тавриз с просьбою о помощи. Шамхал Тарковский писал, что весь Дагестан волнуется, собирается напасть на его владения, разорить их и что он оставляет Тарки и уезжает на Сулак ^[460].

Адиль-хан, уцмий Каракайтагский, подтверждал сообщение шамхала и, находясь в непосредственном сношении с заговорщиками, употреблял все средства, чтобы выручить сына. Он уверял Ермолова, что дагестанцы хотят разорить и его владение; что если главнокомандующий не появится скоро в Дагестане, то там могут возникнуть большие смуты.

«Может быть, – писал вкрадчиво Адиль-хан Ермолову ^[461], – тамошние ваши занятия замедлят ваш приезд: в таком случае для ограждения меня от угрожающих со стороны дагестанских возмутителей опасностей не благоугодно ли будет вам придать мне в помощники старшего моего сына Хан-Мамеда, живущего в Дербенте в качестве аманата». Обещая взамен его прислать другого сына, Адиль-хан поручил своему посланному просить Ермолова об освобождении малолетних башлинцев, взятых Пестелем, и уверить главнокомандующего, что в случае удовлетворения его просьбы хан ручается удержать спокойствие в Дагестане до прибытия русских войск.

– Я не тот начальник, – отвечал Ермолов, – которого можно удовлетворить одними обещаниями, и вам полезно знать, что я понимаю, что значит присяга дагестанцев. Я не тот человек, который не умел бы уважать достойных, но и не тот, который бы верил одним словам.

«Благодарю за письмо ваше, – писал Алексей Петрович Адиль-хану ^[462], – в котором уведомляете меня о делах дагестанских. Знаю, что подлый изменник, аварский хан, возмущает народы; но не вижу, какую причину могут иметь сии народы желать истребить ваше высокостепенство, ибо они в подвластных ваших имеют всегда верных товарищей в злых намерениях против российского правительства, и вы, подобно как и в прошлом году, не будете в состоянии удержать их.

Вы находите пребывание мое нужным в Дагестане, и я могу вас уверить, что все распоряжения сделаны будут надлежащим образом. От сына вашего Хан-Мамед-бека получил я письмо, в котором он рассуждает весьма благоразумно, и мне приятно иметь надежду, что он будет усердный подданный своему государю. Не хочу обманывать вас пустыми обещаниями и скажу чистосердечно, что я нахожу полезным еще некоторое время продолжить пребывание его в Дербенте, ибо от того дела ваши не могут расстроиться.

В прошлом году он был при вас, и народ каракайтагский весь возмутился против своего государя. Не сын ваш Хан-Мамед-бек, как человек молодой, а ваше высокостепенство должны управлять народом».

Получив это письмо, уцмий при свидании с генералом Вреде говорил, что не знает причины, почему его считают изменником; что он всегда был верен русскому правительству, и если не дрался с нашими войсками против дагестанцев, то будто бы потому только, что Ермолов не требовал от него услуг. Адиль-хан не подозревал, что русскому правительству известны были все его сношения с Ахмед-ханом Аварским и его союзниками, в числе которых видную роль играл Ших-Али, бывший хан Дербентский. Имея постоянные сношения с Персиею, Ших-Али убедил аварского и казикумухского ханов и уцмия отправить посланного в Тавриз с письмом к Аббас-Мирзе. Наш поверенный в делах в Персии уведомлял Ермолова, что дагестанские союзники писали наследнику престола, что они единодушно поклялись на Коране с наступлением весны выступить против русских с такими силами, какие только можно будет собрать. «Если вы, – прибавляли писавшие Аббас-Мирзе ^[463], – исповедуете ту же веру, какую и мы, и если вы правоверный, то мы надеемся, что вы не упустите воспользоваться сим случаем, для занятия всеми своими силами Грузии, для вспомоществования нашим усилиям. Мы вас заклинаем именем великого пророка и нашей религии не оставлять нас одних в исполнении наших предприятий, и тогда, с помощью Бога, мы надеемся истребить неверных. Впрочем, если вы имеете какое-либо сомнение насчет верности шамхала Тарковского, то знайте, что он уже отдал одного из своих сыновей в аманаты Сурхай-хану».

Аббас-Мирза принял посланного с почестями, обнадежил своею помощью и отправил до 20 000 рублей Ших-Али-хану на наем войска. Последний прежде всего обратил внимание на чеченцев, как на наиболее обиженных русским правительством отнятием у них территории. Подкрепленные деньгами и обещанием помощи дагестанцев, чеченцы усилили свои хищничества. Жители Куллара и других селений, так недавно покорившиеся русскому правительству, стали сначала пропускать хищников, потом давать им убежище в своих селениях, передавать хлеб чеченцам, жившим в горах, которых предполагалось смирить голодом. Словом, приняли деятельное участие в грабежах и разбоях, «от которых, – писал Ермолов ^[464], – только что начинают уменьшаться слезы и стон жителей левого фланга Кавказской линии».