Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS - читать онлайн книгу. Автор: Маура О’Коннор cтр.№ 56

Приблизительно в то же время, когда Гибсон изучал психологию в Принстоне, американский лингвист Бенджамин Ли Уорф из Йельского университета пытался понять, как человеческий разум может по-разному организовывать опыт и явления в зависимости от лингвистической системы, используемой людьми. Уорф изучал языки американских индейцев под руководством своего учителя, Эдуарда Сепира, и результатом их работы стала гипотеза Сепира – Уорфа – идея о том, что границы мышления и знания определяются языком. На эту теорию повлияли исследования Франца Боаса, американского антрополога немецкого происхождения, который в 1880-х гг. жил на Баффиновой Земле и обратил внимание на разнообразие в языке иннуитов слов, призванных описать снег. (Впоследствии Сепир стал учеником Боаса.) Сепир предположил, что язык влияет на то, как думают люди, а Уорф пошел еще дальше, утверждая, что язык отражает абсолютно разные концепции мира, в том числе базовые представления о времени.

Сепир умер в 1939 г., а Уорф – двумя годами позже. В последующие десятилетия большинство лингвистов, по большей части под влиянием Ноама Хомского, приняли другую концепцию языка – универсальную грамматику. Сторонники универсализма были убеждены, что разные языки описывают одни и те же базовые представления, присущие нам от рождения, и что мы появляемся на свет с априорными знаниями о времени и пространстве, определенными нашей общей биологией, границами нашего физического тела и нашей когнитивной структурой.

Прошло несколько десятилетий, прежде чем гипотеза Сепира – Уорфа пережила второе рождение – в том числе благодаря работе Джона Хевиленда, американского лингвиста и антрополога, который жил на северо-востоке Австралии, на полуострове Кейп-Йорк, в общине австралийских аборигенов численностью около восьмисот человек. Хевиленд приехал туда в начале 1970-х гг. после защиты диссертации и первым делом стал брать уроки языка местных жителей, гуугу йимитир, у старого Билли «Муундуу» Джека. В конечном счете Джек выделил Хевиленду комнату в своем доме и стал считать его приемным сыном. Изучая язык, Хевиленд понял, что в грамматике языка гуугу йимитир отсутствуют слова, которые часто употребляют европейцы: «впереди» и «позади». Подобные фразы основаны на эгоцентрической системе отсчета: в качестве точки отсчета в них используется положение говорящего, или субъекта. Такие предложения, как «Она слева от дерева» или «Дерево слева от скалы», используют относительную концепцию пространства, которая зависит от угла зрения, под которым говорящий смотрит на дерево или скалу. В языке гуугу йимитир нет слов «справа», «слева» или «сзади». Говорящие на этом языке используют только направления на страны света для описания пространства, которое для них состоит из четырех квадрантов, сдвинутых приблизительно на семнадцать градусов по часовой стрелке относительно направлений магнитного компаса. Именно эти четыре корневых термина пронизывают их речь и их мифы. Объясняя, как выключить походную плитку, они скажут: «Поверни рукоятку на запад». Прося кого-то подвинуться, они говорят: «Сдвинься чуть восточнее».

В 1982 г. Стивен Левинсон, британский лингвист и антрополог из Кембриджского университета, отправился в Австралию для научной работы в Австралийском национальном университете. Он занимался психолингвистикой – взаимоотношениями между познанием и языком, – и в частности его интересовали границы влияния языка на человеческое мышление. Открытия Хевиленда произвели на него огромное впечатление. Уорф считал, что разум человека может уникальным образом упорядочивать явления в зависимости от используемой лингвистической системы – за исключением пространства. «Вероятно, представление о пространстве формируется в основном одинаково на основании опыта и независимо от языка», – писал Уорф ^[196]. Теперь Левинсон полагал, что община, говорящая на гуугу йимитир, может доказать обратное: люди, использующие разные языки для описания пространства, могут действительно по-разному воспринимать мир.

В 1992 г. Левинсон вернулся в Квинсленд, чтобы продолжить исследования, и обнаружил, что в языке гуугу йимитир направления на страны света были до такой степени вплетены в восприятие окружающего мира, что аборигены даже читали книги и смотрели телевизор не так, как носители индоевропейских языков. Позже он писал: «Мы думаем о картинке как об ограниченном виртуальном пространстве и поэтому, увидев рисунок в детской книге, говорим, что слон стоит за деревом (ведь дерево его заслоняет), – и равно так же говорящие на языке гуугу йимитир воспринимают картинку как ориентированное виртуальное пространство: если я смотрю на книгу, ориентированную на север, то слон стоит к северу от дерева, а если я хочу, чтобы вы пролистали книгу дальше, то прошу вас двигаться на восток (потому что страницы перелистываются с востока на запад)» ^[197]. Левинсон вспоминал случай, когда он показал десяти мужчинам шестиминутный фильм, а затем попросил каждого рассказать о событиях в фильме кому-то другому. Оказалось, что если участник эксперимента сидел лицом к югу, когда смотрел фильм, то он описывал людей, идущих к нему, как двигавшихся на север. «По тому, как старики рассказывают историю, всегда можно узнать, как они сидели, когда смотрели телевизор», – сказал ему один из мужчин ^[198].

Носители языка гуугу йимитир использовали то, что Левинсон назвал абсолютной системой отсчета для восприятия пространства: точка отсчета у них фиксированная, а не меняется при движении в пространстве. В этой конструкции их собственное тело иногда не имело значения. Они могли тыкать пальцем себе в грудь, имея в виду не себя, а направление на объект, который находится позади них. Левинсон предположил, что такая лингвистическая система может иметь далеко идущие когнитивные последствия. Возможно, носители языка гуугу йимитир кодируют свою память с помощью ориентации по направлениям на страны света. Они должны делать это постоянно, потому что человек не может знать заранее, что ему потребуется вспомнить. Значит, решил он, у людей, говорящих на гуугу йимитир, память должна быть не такой, как у тех, кто для описания пространства использует эгоцентрические схемы. Одно из отличий состоит в том, что носители языка гуугу йимитир должны всегда знать направления на страны света. А это, как предположил Левинсон, означало, что они обладают способностью к очень точному навигационному счислению. «Носители языков, использующие направления на страны света (скажем, “север”) при обращении к координатам, привязанным к собственному телу (например, “слева” или “вперед”), должны не только хорошо знать, где находится тот же север, – рассуждал Левинсон, – но и хранить точные ментальные карты и постоянно обновлять на них свое положение и ориентацию» ^[199].

Для проверки этой идеи Левинсон обратился к экспериментам двадцатилетней давности – к тем самым, которые проводил Дэвид Льюис в Западной пустыне. Левинсон отправился в буш с десятью мужчинами из племени гуугу йимитир – пешком и на машине. С того места, где они останавливались, он просил спутников указывать направление на разные объекты – острова, фермы и горы, – расстояние до которых могло быть очень разным, от пары километров до нескольких сотен. Аборигены практически сразу же показывали, где находится тот или иной объект, и Левинсон определял направление по компасу, записывал свое местоположение и сравнивал с направлением по топографической карте. Всего Левинсон сделал 160 таких измерений, и результаты поражали. Среднее отклонение между навигационным счислением аборигенов и направлением по компасу составляло 13,5 градуса. «Для жителей Европы такая точность недостижима», – писал Левинсон в своей книге «Пространство в языке и познании» (Space in Language and Cognition) ^[200].