Всемирная история. Османская империя - читать онлайн книгу. Автор: Роман Евлоев cтр.№ 59

А при жизни Нурбану, едва их «потерянная, но чудесно найденная сестра» стала султаншей, венецианцы принялись засыпать ее дорогими подарками ради «поддержания родственных связей»: отрезами драгоценных тканей, платьями, благовониями, и даже, по просьбе Нубрану, умилительными комнатными собачками. Нурбану, в свою очередь, употребляла свое немалое влияние сначала на царственного супруга, а потом и на сына-султана для защиты Венеции и от османского военного флота, и от спонсируемых империей алжирских каперов. Ее политика была настолько провенецианской, что посла Генуи – извечной конкурентки Республики Святого Марка – даже подозревали в отравлении Нурбану в 1583 году.

Попав в гарем в возрасте двенадцати лет, Нурбану после окончания обучения была подарена шехзаде Селиму в качестве наложницы. Девочка в короткий срок стала фавориткой принца, чему немало поспособствовало то, что детей ему рожала только она. В 1543 году Нурбану последовала за Селимом в Конью, где в 1544 году родила первого ребенка – дочь Шах-султан. Судя по всему, наложница рожала шехзаде детей ежегодно. Во всяком случае, к моменту рождения в 1546 году Мурада у него уже было три старшие сестры: к Шах-султан за этот период добавились Гевхерхан и Эсмехан. Рождение долгожданного наследника позволило Нурбану сделать паузу в практически непрерывной череде беременностей, и последним ребенком, рожденным Селиму до его воцарения, стала Фатьма-султан – она появилась на свет в 1559 году, через тринадцать лет после брата.

После опоясывания Селима II мечом Османа обеспокоенные будущим династии придворные настояли на том, чтобы он взял себе еще наложниц. Вряд ли султан был против – Селим «славился» не только склонностью к выпивке, но и, по меткой характеристике венецианского посла, «изрядной похотливостью». Положению Нурбану, остававшейся доверенной советницей султана, это нисколько не повредило – наоборот, чтобы ни у кого не возникло сомнений в высоком статусе его любимицы, Селим II официально женился на своей фаворитке.

Правда, в отличие от своего предшественника, великолепного Селима, он не стал устраивать из свадьбы всенародного празднества. Зато, стремясь превзойти отца щедростью, дал Нурбану богатое приданое – 110 тысяч дукатов против «всего лишь» 100 тысяч, подаренных Сулейманом Хюррем. Впрочем, больший размер свадебного подарка не сделал Нурбану богаче покойной свекрови. К моменту появления на свет шехзаде Мурада фаворитка Селима получала из султанской казны только 40 акче в день ^[137]. После бракосочетания с Селимом двумя десятилетиями позже ее дневное содержание как матери взрослого принца и четырех принцесс возросла до 1100 акче ^[138].

В 1574 году, уже в статусе валиде, женщина получала заветные 2 тысячи ежедневной ренты, что в абсолютных цифрах превышало финансовые поступления покойной Хюррем, но из-за девальвации реальные доходы Нурбану были на треть меньше жалованья ее свекрови ^[139]. Впрочем, сетовать на бедность валиде не приходилось – ее жалованье втрое превосходило доходы «счастливого повелителя» османов. Помимо выплат из казны Нурбану получала прибыль с принадлежащих ей имений в Анатолии, Алеппо, Бурсе, а также столичных магазинов, рынков и хаммамов. К этому добавлялся доход с подаренных ей сыном деревень. В совокупности годовой доход валиде составлял 4 миллиона акче ^[140].

Однако власть Нурбану строилась не на силе денег, а на близости к инфантильному и внушаемому Селиму II, чьим советником и доверенным лицом она оставалась до самой его смерти 13 декабря 1574 года. По столице ходили слухи, что и в последние мгновения своей жизни султан полностью оправдал прозвище Пьяница тем, что убился, поскользнувшись в бане с кувшином вина в руках. Что характерно, Селим был первым османским султаном, скончавшимся в Константинополе.

Чтобы обеспечить своему сыну Мураду беспрепятственное восхождение на опустевший османский престол, Нурбану повелела великому визирю империи – и по совместительству ее зятю – Соколлу Мехмеду-паше скрыть факт смерти ее мужа до прибытия в столицу старшего принца. Тело Селима на это время обложили льдом, что, впрочем, не особенно помогло уберечь его до похорон в сохранности.

Оказанная матерью помощь стала одной из причин глубочайшего почтения Мурада III к Нурбану. Султан часто обращался к ней за советом и долгое время находился под сильным ее влиянием. Впрочем, немалой властью и политическим весом Нурбану обладала и до воцарения сына – так, венецианский дож Николо да Понте поспешил направить соответствующую поздравительную ноту именно ей в полной уверенности, что это наивернейший путь получить благосклонность нового султана. Валиде Нурбану последовала примеру своей свекрови и завязала активную дипломатическую переписку, часто выступая посредницей между иностранными дипломатами и довольно апатичным в этих вопросах Мурадом III. В частности, один из послов Венеции вспоминал с удовлетворением: «Она оказала нам большую услугу».

Нурбану вступила в длительную переписку с французской королевой-матерью Екатериной Медичи. Королева и султанша, судя по всему, отлично поладили: Нурбану предложила Екатерине направить в Константинополь посольство, а также добилась возобновления для французских купцов торговых привилегий. Помимо любезных писем и мелких взаимных услуг, две вдовствующие монаршие особы обменивались дорогими подарками, всю прелесть которых могут понять только женщины.

Еще одним способом продемонстрировать миру размах и величие деяний Османов в отсутствие значимой военной экспансии стала благотворительность. На собственные, весьма значительные средства Нурбану заказала строительство целого религиозного комплекса под названием «мечеть Атик Валиде», то есть «мечеть Старой Валиде». Грандиозное строение не только в несколько раз превзошло все воплощенное в камне наследие ее покойной свекрови Хюррем – долгожданная победа! – но и стало первой мечетью имперского значения, возведенной по воле и на деньги женщины.

Возвышавшиеся над Константинополем два минарета – прежде такое дозволялось лишь султанам – Атик Валиде подняли престиж Нурбану на недосягаемую высоту. Что любопытно, решение построить мечеть имперского значения объяснялось не только тщеславием валиде, но и необходимостью обойти бюрократические препоны. О стремлении увековечить себя бессмертным благотворительном проектом заявляло так много османских богачей, что столичной земли на всех желающих явно не хватало. Самые лакомые участки были либо густо заселены, либо держались в резерве для использования правящим султаном или его наследниками. Попытка переселить людей повлекла бы за собой нежелательные политические, экономические и социальные проблемы. Идея же покуситься на участки, зарезервированные за Османами, и вовсе ничего хорошего не сулила. Эти обстоятельства превращали поиск пустующего земельного участка в главную проблему любого стамбульского мецената и вынуждали нетерпеливых благотворителей яростно сражаться – иногда и буквально – с потенциальными конкурентами за подходящие варианты.