Генералиссимус Суворов. "Мы русские - враг пред нами дрожит!" - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Замостьянов cтр.№ 34

Шагин-Гирея и относились к России дружественно. Заправляли в ногайских ордах братья бахчисарайского хана – Арслан-Гирей и Батыр-Гирей. Суворов встречался с ними и с другими вождями ногайцев, некоторые из которых по личной инициативе являлись на поклон к русскому генералу. Суворов приметил двойную игру Батыр-Гирея, который ориентировался на Турцию, хотя в личных беседах уверял Суворова в приверженности России… В воздухе пахло порохом. В приграничных землях энергия Суворова нашла применение. Какое-то время Суворову пришлось бороться со слухами о смерти Шагин-Гирея. По требованию Суворова, Шагин-Гирей прислал из Бахчисарая свои указы-ферманы в орды ногайских татар, удостоверяя свою власть.

Две укреплённые линии защищали границу – Моздокская (здесь стояли регулярные части) и Терская (на этой линии границу защищали казачьи войска). Суворов въедливо проинспектировал укрепления и пришёл к выводу о необходимости третьей линии – Кубанской, которая защищала бы границу к западу от Ставропольской крепости.

Весной 1778 года в разгаре были фортификационные работы. Более энергичного строителя укреплений, чем Суворов, российское приграничье не знало. В двух «работных армиях» трудились 700 человек; они возвели десять крепостей и девятнадцать фельдшанцев. Ачуев, Темрюк, Тамань, Усть-Лабинский, Духовный – эти укрепления отныне защищали подходы к плодородной Кубани. Суворов – отец-основатель этих будущих городов и посёлков. Для эффективного управления укреплениями Суворов разделил линию на шесть дирекций. Лично объезжал объекты, въедливо инспектировал строительство, вникая в мелочи. Он писал Румянцеву о кубанских укреплениях – о реализованных и предполагаемых планах: «Крепости и фельдшанцы по Кубане прострились нечто и за Тамишберг с неожидаемым успехом. Они столько неодолимы черкесским поколениям по их вооружению, что становились им совершенно уздою, были б они доведены в смычку Моздокской линии к Тагиле к половине апреля. Коммуникационные ж полегче редуты внутрь земли кончились бы около половины мая и послужили б к содержанию ногайцев в приличности. Укрепления сил по Кубане, сильнее почти обыкновенных линейных, могли бы со временем переименоваться в линию…». В каждой крепости, в каждом укреплении побывал Суворов, проверяя надёжность построек.

Тем временем в Крыму снова начались волнения. Татарские мурзы поднялись против Шагин-Гирея, желая заменить его Селим-Гиреем, сыном двуличного Батыр-Гирея, того самого, с которым Суворов познакомился на Кубани. Мятеж с помощью Прозоровского был подавлен. Но в Петербурге были недовольны нерасторопностью князя, которому присвоили очередное звание генерал-аншефа и направили в спокойный Орёл, генерал-губернатором. Такова была идея Потёмкина. 23 марта 1778 года командующим Крымским корпусом был назначен генерал-поручик Суворов, который в то время уже пользовался безграничным доверием Потёмкина. Крым нужно было оборонять от турок: и Потёмкину требовался деятельный командующий, который бы объединил Крым и Кубань как единый оборонительный фронт. Строились крепости, ретраншементы, фельдшанцы. Обустраивались укреплённые казаками почтовые станции. Воинские посты располагались в трёх вёрстах один от другого. Казаков в Крыму было уже немало, несколько тысяч. Крым обрусевал. Следовало укреплять Кинбурн, защищавший Крым со стороны сильнейшей турецкой крепости – Очакова.

В бухте Ахтиар стояла турецкая эскадра – 14 вымпелов, под командованием Гаджи-Мегмета-аги. На судах обосновался десантный отряд из семисот янычар. Они должны были поддержать Селим-Гирея. Эскадра не ушла и после провала мятежа. Время от времени турки совершали дерзкие вылазки в Крым. Под Херсонесом был убит выстрелом в спину и ограблен донской казак. Суворов ответил на это строгим письмом Гаджи-Мегмету. Одними угрозами и ультиматумами он не ограничился. На берегах Ахтиарской бухты – в районе будущего Севастополя – русские солдаты начали фортификационные работы. Теперь турецкой эскадре угрожали батареи. Гаджи-Мегмет поступил благоразумно: отплыл от крымских берегов и встал на якоря в трёх вёрстах от гавани. Началась переписка Суворова с Гаджи-Мегметом, в которой турецкий капудан-паша отстаивал право османского флота причаливать к берегам Крыма. Суворов был непреклонен, указывая на самостоятельность крымского ханства, которое при Шагин-Гирее фактически попало под власть Петербурга. В итоге Суворов перекрыл источник пресной воды турецкой эскадры – устье Бельбека. Вооружённый русский отряд теперь не пускал турок к источнику… Эскадра Гаджи-Мегмета ушла к турецким берегам, в Синоп.

Тем временем к Кафе приближалась более сильная эскадра во главе с Гассан-Газы-пашой. Они намеревались высадить в Кафе немалый десант, напрямую занявшись присоединением Крыма к Порте. Гасан-Газы послал русскому сераскиру ультиматум, запрещавший русскому флоту ходить возле крымских берегов. В противном случае турки обещали топить русские суда. Суворов ответил резко и воинственно, запретив туркам сходить на берег даже для пополнения запасов питьевой воды. Турецкая армада не решилась на десант и вскоре удалилась в Босфор. Решительность Суворова сераскиры Блистательной Порты знали…

Вскоре турецкий флот вернулся к берегам Крыма. Сотня кораблей встала на якоря в кафской бухте. В письме Суворову паши просили указать место, где можно было бы взять пресную воду. Суворов ответил резким отказом, воспользовавшись известием о чумной эпидемии в Турции. Суворов объявил в Крыму карантин – и не позволил ни одному турку сойти на берег, хотя у тех было немало самых разнообразных предлогов. Помня о сильном турецком десанте, Суворов привёл в боевой порядок укрепления. Русские войска демонстрировали туркам готовность дать отпор любой вылазке. И вторично турецкая армада отступила к Стамбулу.

Шагин-Гирей не внушал русским дипломатам серьёзного уважения. Было ясно, что это временный и зависимый союзник. Не раз уничижительно отзывался о политических способностях Шагин-Гирея Потёмкин. Переселение христиан из Крыма в пределы Российской империи было первым шагом России против Шагин-Гирея, на перспективу аннексии Крыма. Эту операцию безупречно провёл Суворов. Местные христиане – в основном греки и армяне – занимались в Крыму торговлей и ремёслами, принося в казну Шагин-Гирея львиную долю доходов. Хан протестовал, но Суворов неумолимо выполнял волю Петербурга. Армян и греков переселяли в Приазовье. Греческое и армянское духовенство поддерживало эту операцию. Суворову помогали митрополит Игнатий и армянский архимандрит. И снова Суворов учит офицеров действовать убеждением, держать войска в строгом повиновении, избегая мародёрства. Среди переселённых греков и армян – даже тех, кто не хотел покидать крымских берегов, – остались уважительные воспоминания о Суворове. Самой многочисленной колонией переселенцев были армяне – около тринадцати тысяч человек. Это они обосновались в Приазовье, где был основан армянский городок Нахичевань, позже вошедший в границы Ростова-на-Дону.

В знак протеста Шагин-Гирей со свитой покинул Бахчисарай. В переписке с Потёмкиным Суворов уже предлагал заменить Шагин-Гирея на Казьт-Гирея – его «закубанского» брата. Высказал Суворов и мысль, которая наверняка уже родилась и в сознании Потёмкина: о целесообразности присоединения Крыма к России. «Бесчисленные полезности таковая перемена при Божием благословении принесёт».