Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Лев Давыдычев cтр.№ 36

Надо было довести мамуленьку, папуленьку, бабуленек до такого состояния, чтобы они… (Сломалась пишущая машинка. Не выдержала. тск чила буква. П пр бую пр д лжать без нее. Нет, пл х п лучается. Беру карандаш.)

Надо было довести мамуленьку, папуленьку, бабуленек до такого состояния, чтобы они были готовы выполнить ЛЮБОЕ желание ребенка. (Карандаш сломался. Беру следующий.)

Для этого Сусанна несколько раз подряд повторяла:

– Умираю… помогите…

И тогда ее спрашивали:

– Что сделать, чтобы ты не умирала?

Наступала тишина.

Тишина наступала.

И в тишине звучал слабый голос:

– Пой… те…

И что бы вы думали?

Папа говорил:

– Это возмутительно! – И уходил на кухню.

Мама восклицала:

– За что нам такое наказание? – И шла за ним следом.

Бабушки брали в руки носовые платки, вытирали друг другу слезы и начинали:

В глазах злой девчонки появлялся злой блеск.

– Громче! – сипела она. – Веселее!

И бабушки, утерев друг другу слезы платками, продолжали, притопывая:

И пили валерьяновые капли.

А Сусанна закрывала глаза и звала:

– Моя милая мамочка!

– Что, детка? – еще из кухни испуганным голосом спрашивала мама и бежала на зов любимого ребенка.

– Мне плохо, мамочка.

– Что тебе нужно, миленькая моя?

– Не знаю.

– Ну скажи, золотце. Я все для тебя сделаю.

– Не знаю.

– Ну вспомни, золотце…

– Не знаю.

– Помяукай! – шепотом подсказывали бабушки. – Помяукай!

– Мяу… – неуверенно начинала ма-ма. – Нет, не могу!

– Как мне плохо… – сипела Сусанна, сквозь опущенные веки внимательно следя за мамой.

– Мяукай! – сквозь зубы приказывали бабушки.

– Мяу… – неуверенно начинала мама, и губки злой девчонки вытягивались в улыбочку. – Мяу! – уже громче продолжала несчастная мама.

– А он пусть лает, – бабушки кивали на дверь в кухню, где спрятался папа.

Мама открывала дверь в кухню и грозным шепотом произносила:

– Ребенку, нашему ребенку плохо, а ты ничего не хочешь сделать. Тебе трудно немного полаять?

– Но ведь это непедагогично, – шептал папа.

– А если ребенок умрет, это будет, по-твоему, педагогично? Лай!.. Мяу, мяу, деточка! Лай, если ты настоящий отец!

– Гав… гав… – покраснев от стыда и непедагогичности, тихо отвечал папа. – Гав… гав…

– Громче! Она не слышит!

– Гав! Гав! Гав!

– Мяу, мяу! Деточка, ты слышишь?

А деточка смеялась, крича радостно и хрипло:

– Еще! Еще! А где курочки? Где ку-рочки?

– Здесь мы! – отвечали бабушки и начинали: – Куд-куда! Куд-куда!

– Мяу! Мяу!

– Гав! Гав!

(От злости я сломал уже несколько карандашей. Когда книгу будут печатать, попрошу, чтобы эти места напечатали разными шрифтами. Как карандаш сломается, так тут и сменят шрифт.)

– Еще! Еще! – приказывала Сусанна, хлопая в ладоши. – Теперь ты будешь собачкой, он – кошкой, а вы – поросятами!

Наступала тишина. Тишина наступала.

Взрослые смотрели друг на друга, словно спрашивали: «Неужели вынесем и это?»

И отвечали друг другу: «Не знаю».

Сусанна закрывала глаза и – хлоп на спину.

Первым не выдерживал папа, он кричал:

– Мяу! Мяу!

– Гав! Гав! – отвечала мама, а бабушки, обливаясь слезами и разливая валерьяновые капли, хрюкали.

И все смотрели на единственного, необыкновенного, с музыкальными способностями ребенка и ждали, что будет.

А он – выпороть бы его хоть один раз! – лежал не двигаясь, всем своим видом говоря: «И не стыдно вам? Не можете рассмешить больную! Разве так надо смешить? Докажите мне, что любите меня!»

– Ей опять плохо, – в страхе шептала мама и начинала: – Мяу! Гав! Мяу! Гав!

– Хрюмяу… – отзывался папа. – Хрюгав… Куд-хрю! Мяу-куд!

А бабушки, совсем растерявшись, запевали:

– Спасибо, спасибо, ой, спасибо! – заливаясь смехом, говорила наконец Сусанна. – Мне стало значительно легче. Дайте мне теперь поесть чего-нибудь вкусненького-вкусненького, сладенького-сладенького!

И не спорьте: необыкновенный ребенок!

Приготовимся к следующему номеру!

А кто из вас брюки умеет гладить? А пуговицы кто пришивать может? В войну играете, носитесь как угорелые, «бах! бах!» кричите, а потом есть просите?

А вы по-настоящему поиграйте. Например, портянки выстирайте (или носки).

Да котелок сами вычистите (или тарелки вымойте). А что? Как солдаты делают. У солдат домработниц нет, мамы, бабушки и жены дома остались. Солдат все САМ УМЕЕТ делать. Вот и поиграйте в таких солдат, в настоящих. У них вот много той самой домашней работы, которую за вас дома мамы и бабушки делают. Или сестренки.

Примерно так рассуждала Лёлишна, готовя ужин и слыша за окном крики мальчишек.

Дедушке она сварила манной каши, а себе нажарила картошки и сделала салат.

После пережитых волнений дедушка все еще не мог успокоиться и ел торопливо, часто поглядывая на дверь.

– Ты что? – спросила Лёлишна.

– Да так, – ответил дедушка, – стыдно сказать, но побаиваюсь.

– Чего? Кого?

– Кого-то. И чего-то. – Дедушка снова взглянул на дверь и извиняющимся тоном проговорил: – Пуганая ворона куста боится. После того, как любимый ребенок влетел сюда с воздуха, можно ожидать чего угодно.

– Ничего тебе не надо ожидать, – сказала Лёлишна. – Любимый ребенок набил себе две шишки и сейчас со злости дрессирует родителей. И бабушек… Еще дать каши?

– Дать. А кто-то все равно придет. И что-то случится. Вот увидишь. – И он шепотом закончил: – Я предчувствую.

И раздался звонок, громкий, настойчивый, незнакомый.