Трон императора. История Четвертого крестового похода - читать онлайн книгу. Автор: Николь Галланд cтр.№ 154

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Трон императора. История Четвертого крестового похода | Автор книги - Николь Галланд

Cтраница 154
читать онлайн книги бесплатно

— Это самый великодушный вопрос из всех, что мне довелось услышать за последний год или даже больше.

Продолжение записи

от 11 апреля 1204 года

Сегодня вечером бритт меня растрогал. Обычно он почти не проявляет набожности и нетерпимо относится к моей. У нас состоялся весьма необычный разговор, своего рода катехизис для мирянина, когда я исполнял роль священника. Для краткости приведу здесь только слова, хотя, когда мы их произносили, лично я часто запинался и начинал сначала, а он делал таинственные задумчивые паузы.

Я (по его просьбе):

— Паломничество — путешествие в святое место.

Он:

— Мы его совершили. Мы находимся в святом месте. В самом святом во всем христианском мире. И попали мы сюда, проделав долгий путь! Поэтому это и есть паломничество! Так возрадуйся — мы его совершили!

Я:

— Главное — не путешествие и даже не расстояние. Главное — то, что ты делаешь, достигнув конца пути. Это осуществление святой цели.

Он:

— По первоначальному плану, ваше паломничество завершилось бы нападением на людей, не разделяющих вашу веру. Завтра вы именно это и сделаете. Чем это тебе не осуществление святой цели?

Я:

— Не верю, что завтрашний приступ направлен на защиту моей религии, как это было бы в Иерусалиме. Чтобы этот поход стал паломничеством, надо совершить нечто, о чем смог бы сказать самому себе: «Стремлюсь к этому, ибо верую, достигаю этого, ибо верую. Вернусь после этого путешествия навсегда изменившимся, ибо совершил то, что даже не пытался бы совершить, не будь моя вера так мне дорога». Если умру в попытке совершить свое деяние, то моя душа попадет на небеса, ибо то, что я совершал, когда меня настигла смерть, сделало меня достойным небес. Чего не скажешь о завтрашней атаке.

Он (после длинной паузы):

— Выходит, сентенция «я получил что-то, ибо предан своей вере» объясняет, почему во время паломничества все так жаждут раздобыть реликвии? Лично мне не понятно, к чему вся эта суета вокруг реликвий, когда ваши собственные земли буквально кишат реликвиями, которые можно купить у любого священника.

Я:

— Это только часть цели…

Он (поспешно делая вывод):

— Значит, реликвии превращают заурядное путешествие в паломничество.

Я:

— Пойми меня правильно, реликвии для паломничества совсем не обязательны. Любая реликвия священна, ибо она помогает святому услышать твои молитвы. Но реликвия, полученная во время паломничества, напоминает тебе о твоих деяниях еще долго после того, как паломничество завершено. Однако память о деянии делает то же самое. Деяние даже ценнее реликвии, ибо, когда оно совершено, оно становится частью тебя, и его уже никому не отнять.

Он (словно придумывая загадку):

— Но будет ли завтра с твоей стороны какое-либо деяние, о котором ты мог бы сказать: «Совершаю это, потому что верую»?

Я:

— Нет.

Он (словно разгадав загадку):

— Ага. Тогда нам необходима такая маленькая хорошенькая реликвия, и все, что сейчас происходит, станет для тебя паломничеством.

Его последний вывод был таким поверхностным и необоснованным, что я даже не стал ничего отвечать. Нет в нем закваски паломника. Он довел меня до хижины, а затем исчез.

Теперь вернусь к своим молитвам и подготовке к завтрашнему дню.

Я еще ни разу не сновал по городу без Джамили. Все равно мне бы ни за что не сойти за местного, а все горожане-чужестранцы давно изгнаны за городскую черту. Благодаря маниакальной любви Дандоло к моей игре на лютне у меня водились денежки — хватило бы на переправу. Беда только в том, что лодки больше не ходили через пролив: часовые у городских стен следили, чтобы ни одна из них не отошла от берега.

Все это означало, что лучше бы мне не только не входить в город, но даже не приближаться к нему. Поэтому я прошел целую милю на север вдоль пролива, пересек мост, а затем протопал милю назад и оказался у городских стен, смотрящих на Влахерну.

Когда у человека есть природный дар, ему сложно объяснить другим, как именно он им пользуется. Достаточно сказать, что мне удалось взобраться на дворцовую стену в темноте, и ни один варяг-часовой меня не заметил. Я проделывал такие трюки с мальчишеского возраста, не попадаясь на глаза королевской страже, ведь стражники были начеку, не то что варяги, — они-то знали, чего можно от меня ожидать, и не ослабляли бдительности. Хотя по правде, я знал королевский замок у себя на родине гораздо лучше Влахерны. Зато местный камень удобнее. Здесь можно было доверять малейшему естественному выступу или бороздке, оставленной камнетесом, — они выдерживали мой вес. Кроме того, в стенах такой величины обычно остаются дыры от строительных лесов, так что карабкаться по ним — проще простого.

Я вылез на парапет чуть дыша и трясясь от страха. Мне понадобилась память вкупе со здравомыслием, чтобы передвигаться по территории дворца и не вызвать подозрения. Крадучись этого было не добиться. В последний раз я был здесь днем, в компании Джамили, и теперь поражался царившему хаосу. Несколько раз попадался на глаза людям, которые по долгу службы должны были бы меня остановить, но я держался с таким независимым видом, словно прожил здесь всю жизнь, так что мне не пришлось ни разу отвечать на вопросы. В темноте никто не мог разглядеть мою одежду, а несколькими неделями ранее (в бесславной попытке заставить Грегора заняться своей внешностью) я вернулся к своему обычному безбородому облику, и теперь в темноте меня все принимали за евнуха.

В конце огромного двора, в одном полураскрытом окне я узнал императорскую спальню. Мне удалось проникнуть в нее через то окно и расположиться на кровати в ожидании прихода его величества.

Я сидел и поглаживал красное шелковое покрывало, делая зацепки на золотом шитье своими мозолистыми пальцами. Тут мне пришло в голову — именно сейчас, ни раньше ни позже, — что я, вероятно, провалил все дело, даже не приступив к нему, и что, скорее всего, меня казнят, как только его величество войдет в спальню. А даже если не казнят, то вряд ли получу то, за чем пришел. И что даже если получу это, то вряд ли останусь жив. Мой план мог бы сработать, но я давно зависел от Джамили. В нашем дуэте она была тем, кто хотя бы пытался проявить немного благоразумия, а теперь мне оставалось только сожалеть, что некому исправить мои оплошности.

Я оглядел комнату, желая как-то отвлечься на время ожидания — неизвестно, сколько еще его величество пробудет внизу на праздничном банкете. В углу лежали лира, лютня и несколько других инструментов. Лира всегда была моей любимицей, но этот инструмент отличался от того, к которому я привык дома. Струны, как и у меня на родине, оказались из конского волоса (тогда как все остальные, кроме ирландцев, делают их из кишок). Почти четыре года я не играл на лире с такими струнами, и теперь знакомое ощущение вызвало у меня ностальгию. Но на этом сходство заканчивалось: струн на этой лире было в три раза больше, а дека была затянута шкурой, придававшей всему инструменту странный звенящий тон — чересчур чужой для меня.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию