Конкистадоры. История испанских завоеваний XV- XVI веков - читать онлайн книгу. Автор: Иннес Хэммонд cтр.№ 59

И все же это был поворотный пункт, момент подлинной истории – отплытие этого одинокого маленького суденышка без солдат, только с моряками на борту.

Писарро уже не было на острове Гальо. В самом начале своего долгого одинокого бдения вблизи побережья Южной Америки он и его компаньоны решили покинуть остров. Нам неизвестно, по какой причине. По всей вероятности, это пустынное место и ощущение абсолютной заброшенности так подействовали на их нервы, что любая альтернатива стала предпочтительнее, чем беспомощное ожидание голодной смерти. С ними по-прежнему были индейцы, захваченные Руисом, – люди, способные построить плот и управлять им. Вероятно, именно они посоветовали испанцам переместиться на семьдесят пять миль обратно вдоль побережья, на остров Горгона. Это красивый остров с великолепными песчаными пляжами с южной стороны и девственными лесами в средней части. Лес дал материал для строительства поселения на восточном побережье острова, для сооружения прочных укрытий. Что еще более важно, остров этот гористый, на нем возвышаются три пика, самый высокий из них достигает 1296 футов. Остров расположен в очень влажном поясе побережья, и многочисленные потоки обеспечивали испанцев обилием свежей воды. Горький, но необходимый опыт и советы индейцев научили их жить дарами земли, и когда Руис их нашел, маленькое селение было уже достаточно организовано, чтобы поддерживать крепость духа традиционной молитвой утром и пением гимнов вечером. Несмотря на длительные лишения, только двое испанцев оказались настолько больны, что были не в состоянии отплыть с экспедицией, их оставили на попечении индейцев. Двое перуанцев, однако, отправились с Писарро.

Теперь на юг. Все дальше на юг, навстречу ясной погоде; все шквалы позади – мимо Гальо, мимо Такамеса, по спокойному морю с легким попутным ветерком. Через несколько дней испанцы пересекли экватор и увидели мыс Пасадо, самую южную точку, достигнутую прежде Руисом. Всего через три недели после отплытия с Горгоны они дошли до мыса Санта-Элена, очень заметной, если подходить с севера, горы из кремнистого сланца с плоской вершиной. Обогнув длинный песчаный мыс у ее подножия, испанцы вошли в большой залив Гуаякиль, из которого иногда, утром ясного дня, прежде чем соберутся неизменные дождевые тучи, можно увидеть вулканическую вершину Чимборасо высотой 20 702 фута, поднимающуюся из окутывающего нижние склоны Анд тумана.

Здесь, в этом мелководном заливе, плоская, покрытая мангровыми зарослями дельта ручья заканчивается яркой зеленью заросшего деревьями острова Пуна. Длина острова с северо-востока на юго-запад составляет двадцать семь миль, ширина – четырнадцать миль. С моря кажется, что его ровные мангровые заросли сливаются с такой же ровной зеленью дельты. Во время этого первого разведывательного плавания испанцы не рискнули сунуться между опасными, заливаемыми приливом отмелями и илистыми банками устья реки Гуаяс, а потому так и не узнали, что это остров. Они встали на якорь у высокого – более 2000 футов – юго-западного конца Пуны. И по сей день он покрыт густыми зарослями лауреолы, большого индейского лавра, дающего отличную древесину.

Итак, испанцы прибыли наконец в землю обетованную, в южном конце залива, где встали на якорь на ночь на безопасном расстоянии от рифов и с подветренной стороны от рваного скелетообразного массива острова Санта– Клара. Утром они были уже в заливе Тумбес (3°30′ю.ш.), и сам город постепенно вырастал перед их глазами. Его башни и храмы едва возвышались над культурной зеленью дельты в резком контрасте с коричневым тоном отдаленных от берега безводных районов. Тумбес, о котором идет речь, лежит в нескольких милях к юго-западу от современного города на берегу Рио-Корралес, самой южной ветви дельты реки Тумбес. Когда прибыл Писарро, из города как раз отправлялась целая флотилия бальсовых плотов, несших на себе многочисленное войско. Направлялись они в набег на остров Пуна. Исполнившись любопытства при виде необычного судна, индейцы подошли ближе. Писарро пригласил их вождей на борт и приказал двум своим перуанцам, которые во время долгого пребывания на Горгоне овладели начатками испанского, все им показать. На просьбу о провизии вскоре прибыли с берега еще плоты, груженные дичью, рыбой и овощами, в том числе сладким картофелем, а также маисом и,

очевидно, несколькими ламами. Это удивительно, так как лама живет высоко в Андах, а Тумбес по крайней мере на сто миль отстоит от ее ближайших естественных пастбищ. Если это описание верно, то это были первые живые образцы перуанских «овец», увиденные испанцами.

На борту одного из этих бальсовых плотов находился представитель инкской знати. Он взобрался на борт испанского корабля в короткой тунике поверх набедренной повязки и плаще из шерсти ламы, перекинутом через одно плечо подобно тоге – так что он вполне мог сойти за римского патриция, если бы не каменная неподвижность его лица цвета красного дерева и не большие золотые вставки в мочках ушей. Вряд ли два «языка» Писарро к тому моменту были уже способны объяснить, что испанцы представляют далекого могущественного короля, который хотел бы видеть Перу частью своих владений, или интерпретировать проведенную Писарро христианскую церемонию; но как бы то ни было, Писарро впервые осуществил контакт с представителем перуанского правительства. Вождь инков отобедал на борту, а покидая корабль, умиротворенный вином и полученным в подарок топором, пригласил испанцев посетить город.

На следующее утро Писарро послал Алонсо де Молину, со свиньями и курами в подарок, к главе города. По возвращении Молина доложил, что перуанцы по-детски изумились и обрадовались кукареканью одного из петухов, его собственному бородатому облику и черноте сопровождавшего его негра. Сперва его провели в охраняемый дом вождя, где подали еду на золотых и серебряных блюдах, а затем показали город, включая крепость из огромных, не скрепленных раствором каменных блоков и храм, который он описал как «сверкающий золотом и серебром».

Не поверив такому рассказу, Писарро направил на берег Педро де Кандиа в доспехах с аркебузой и инструкцией продемонстрировать способность этого оружия убивать на расстоянии. Произведя на местных жителей надлежащее впечатление, тот также совершил экскурсию по городу, и по возвращении на борт его доклад оказался еще более фантастическим, чем доклад Молины. Он описывал храм как «буквально выложенный пластинами золота и серебра», а его более детальное описание крепости показало, что она серьезно защищена тройной стеной и большим гарнизоном. Затем он описал монастырь, где жили Девы Солнца, чьи сады украшали золотые и серебряные копии фруктов и овощей; более того, ему показали злато– и сереброкузнецов, работающих над подобными же украшениями для храмовых зданий.

Писарро и сам ненадолго сошел на берег, чтобы убедиться в правдивости этих рассказов. Он встретился с местным вождем и инкским аристократом, затем снова поднял паруса. В десяти милях к юго-западу насыщенная зелень дождевых лесов закончилась; берег стал сухим и заросшим почти исключительно кактусами. Приближалась пустыня Сечура. Море тоже изменилось, а когда корабль достиг северных границ холодного течения Гумбольдта, температура резко упала, примерно с 84 до 64» ^[38]. Фрегаты-птицы с крыльями, напоминающими крылья летучей мыши, и длинными палкообразными хвостами, мотающимися из стороны в сторону, когда фрегат «ныряет» к поверхности моря за рыбой, уступили место длинным цепочкам летящих пеликанов. Внезапно появилось множество морских птиц. Испанцы обогнули Кабо-Бланко, высокую оконечность мыса, всю белую от гуано, и вошли в порт Паита, окруженный с трех сторон высокими утесами из песчаника. И снова испанцев встретили бальсовые плоты, груженные провиантом. После дружеского обмена дарами они отправились дальше на юг вдоль засушливых берегов Сечуры, с по-прежнему, очевидно, благоприятным ветром обогнули Пунта-де-Агуха ^[39] (6°ю. ш.). Корабль осторожно прокладывал себе путь среди пустынных островков, а берег начал загибаться на юго-юго-восток. Теперь у испанцев не было недостатка в продовольствии. Они вошли в воды, кишащие планктоном, с обилием рыбы, а между большими участками мертвой пустыни и скал располагались зеленые оазисы питаемых тающим снегом рек. Проблемой стала вода, ибо в этих местах поблизости от берега редко идет дождь, а ветер и течение теперь обернулись против них – ветер установился практически постоянный, дующий с 211°, а берег плавно уходил в направлении 235° ^[40].