Степные рубежи России - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Ходарковский cтр.№ 18

Действительно, к концу XVIII века российские власти начали видеть в исламе средство для борьбы с языческим варварством и лучший способ укротить нехристианских подданных и сделать их частью империи. В 1780‐е годы Екатерина II предложила опираться на пророссийское исламское духовенство в распространении ислама среди казахов в противовес исламскому духовенству Бухары и Хивы. Поскольку казахи были незнакомы с самыми базовыми исламскими обрядами и считались слишком дикими и невежественными для обращения в христианство, Екатерина полагала, что они будут более покорными и цивилизованными, если для начала станут добрыми мусульманами ^[105]. План императрицы состоял в том, чтобы набрать лояльных мулл среди казанских татар, обеспечить их наличностью и отправить к казахам «к удержанию киргисцев в верности к нам, и к удалению их от набегов и хищничества в границах наших». Она представляла себе казахов в роли иррегулярных российских войск, а Степь – преображенной в результате строительства новых городов, мечетей, школ и рынков ^[106].

Время для осуществления великого екатерининского плана преображения казахской степи еще не настало, но правительство сделало важный шаг в деле укрепления и легитимизации своей власти над растущим числом мусульман Российской империи. В 1788 году указом Екатерины в Уфе было создано Духовное магометанского закона собрание (впоследствии Оренбургское магометанское духовное собрание). Главой собрания был исламский клирик с титулом муфтий (наивысший ранг среди улемов, официальных толкователей исламского закона), назначаемый российским правительством. Собранию была вручена власть над всеми мусульманами Российской империи, за исключением крымских татар ^[107].

Собрание и муфтий неоднократно защищали российские интересы. В 1790 году, надеясь успокоить волнения среди казахов, правительство отправило к ним муфтия Мухаммеджана Хусаинова (Мухаммед Джана аль-Хусаина). После переговоров несколько именитых лиц признали, что местное мусульманское духовенство пыталось поднять казахов на борьбу за освобождение мусульман от угнетения неверной России, но муфтий, исходя из своей интерпретации Корана, сумел убедить их, что мусульмане могут быть подданными Российской империи, это отнюдь не противоречит их закону ^[108].

Однако не каждый поддавался на такие аргументы, и религия чаще не успокаивала российских мусульман, а, напротив, поднимала их на совместную борьбу против неверных русских. Хотя в конце XVIII века власти проявили готовность принять мусульман в качестве подданных Российской империи, существовало четкое понимание, что империя является христианской и православной, и полноправными в ней могут быть только христиане и те, кто обратится в христианство. Религия оставалась важнейшим маркером идентичности для всех народов, живших в Российской империи.

Тщетным будет любой поиск меморандумов, излагающих внешнюю политику России ранее середины XVIII столетия, – и вообще каких-либо попыток обсудить и сформулировать отношение России к людям, жившим на ее южных границах, и российскую стратегию по отношению к ним. Нет ничего удивительного в том, что в высокоцентрализованной Московии никто не спрашивал мнения чиновников на местах, а любое обсуждение подобных вопросов ограничивалось узким и тайным кругом царских советников. Тем не менее эволюция российского восприятия южных соседей и отношения к ним становится совершенно очевидной, если проанализировать изменения в использовании титулатуры и дипломатических процедур ^[109].

Иван III был первым, кто присвоил себе титул «царь», но за пределами Московии этот титул никто не признал, и Василий III вернулся к менее спорному титулу «великий князь». Тщательно продуманная коронация Ивана IV царем всея Руси в 1547 году показала, что Москва вновь чувствует себя уверенно. В католической Европе лишь папа мог пожаловать королевский титул, а в Степи ханом мог стать только потомок Чингисхана. Присвоение титула «царь» указывало на огромные дипломатические и политические амбиции: это означало, что московский правитель заявляет о своем равенстве с королями Европы и степными ханами.

Более того, бросив вызов Священной Римской империи и папе, Иван IV показал, что московский властитель считает себя наследником Византии, является императором и единым христианским правителем, который сохраняет истинную христианскую веру. Кроме того, принятие титула царя и последующее завоевание Казани и Астрахани недвусмысленно бросали вызов крымскому хану, претендующему на роль единственного наследника Золотой Орды. Москва должна была стать столицей Вселенной, как она являлась московитам, где правил царь, повелитель всех христиан, «белый царь». Другими словами, Москва была одновременно Третьим Римом, новым Иерусалимом и новым Сараем ^[110].