Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - читать онлайн книгу. Автор: Хаим Бермант cтр.№ 48

Констанс тем временем оставалась не замужем. «Старый русский урод сделал мне предложение, – заметила она и, конечно, отвергла его. – Милостивые небеса, где же подходящий человек?» В 1874 году он своевременно появился в лице высокого и красивого Сирила Флауэра, кембриджского друга ее кузена Лео. Он обладал изысканными манерами и одевался в экзотическом стиле. Один из ранних поклонников Берн-Джонса, Милле и прерафаэлитов, он как будто сам сошел с их картин. В Хэрроу он пользовался особым покровительством директора, декана Фаррара, который позднее использовал его в качестве прототипа для героя своей знаменитой повести «Эрик, или Мало-помалу».

«Чем больше я вижу Флауэра, – писал современник, – тем интереснее кажется он в качестве предмета психологического исследования. – И далее: – Это единственный знакомый мне пример мужчины, которого обожает весь мир, за одним исключением, от Хьюэлла [директора Тринити-колледжа] до работников в белых фартуках, которые носят печеное мясо из кухни на голове; никто не может перед ним устоять… Художники без конца рисуют его. Сапожники заходят занять у него ботинки для образца. Словом, он неотразим. Это единственный мужчина, обладающий некоторыми свойствами очаровательной женщины, но при этом без намека на женственность.»

Учитывая прецедент, установленный Энни, Конни, которой было уже тридцать четыре, без труда получила согласие матери. А сэр Энтони к тому времени был уже мертв. Свадьбу назначили на ноябрь 1877 года.

В октябре у Ротшильдов состоялась другая свадьба, где невеста выходила замуж не просто за единоверца, но и за члена семьи. «Сегодня женятся Адель и Эдмонд, – с тоской написала Луиза в дневнике, – как же их свадьба отличается от той, которая нам предстоит. Помоги Бог милой Конни, хотя ее столь многие осуждают».

Церемонию провел декан Фаррар, но Констанс, как и ее сестра, не перешла в христианство. Принц Уэльский, знакомый с обеими сторонами, сказал Флауэру: «Вы женитесь на особе, достойной стать английской королевой».

Флауэр и его братья получили от отца значительный кусок Баттерси, и он строил там улицу за улицей грязно-серые дома для рабочего класса, назвав одну, по тещиной просьбе, в честь Диккенса, другую в честь Теккерея, а третью в честь ее дяди сэра Мозеса Монтефиоре.

Констанс с ее повышенной социальной ответственностью воображала себе, как станет для рабочих Баттерси тем, чем ее мать была для жителей Астон-Клинтона: «В начале моей семейной жизни я была разочарована тем, что мы не поселились в Баттерси среди рабочих классов. Я предложила построить в этом районе красивый дом, чтобы ближе общаться и лучше познакомиться с мужчинами и женщинами, чья жизнь так отличается от моей… Но этому не суждено было случиться».

Сирил, либерал по политическим взглядам, не доходил в своих симпатиях до такой степени, чтобы идти в народ. Его привлек дом Портмана в том месте, где сейчас находится кинотеатр «Одеон-Марбл-Арч». Это был суррейский дом в пять этажей с видом на Гайд-парк и дальше, на суррейские холмы. Позади еще оставалось место для дополнительных построек. Сирил, по всей видимости, больше любил заниматься домами и, по признанию его жены, даже по их меркам это оказалось «очень дорогостоящее развлечение».

Флауэр унаследовал значительное богатство, а Констанс отец оставил 300 тысяч фунтов. Этим ее состояние не исчерпывалось, поскольку, подобно и другим представителям Родни, она получала доход из многочисленных доверительных фондов; но ее средства все же были не бесконечны, и экстравагантные вкусы супруга начали проделывать в них брешь. «Ему всегда требовалось только самое лучшее; он никогда не довольствовался ничем попроще».

Он коллекционировал картины и художников и в качестве мелкой забавы приобрел черного слугу – африканца по имени Абдул. (Элиот Йорк как-то привез из путешествия китайца с хвостиком.)

Ему хотелось коллекционировать дома, он снял виллу возле Флоренции и всерьез обдумывал снять «дворец Дездемоны» на Большом канале в Венеции. Констанс с опаской наблюдала за ним между этих вилл и палаццо, как жена порой наблюдает за мужем-пьяницей на винокурне, но она умела вовремя топнуть ногой и наотрез отказалась от дома в Италии, но попыталась привезти Италию в их дома в Лондоне и Норфолке. Результат, несмотря на дороговизну, оказался не слишком удачным. Их норфолкская резиденция у моря – Плезонс, «Приятствие», в Оверстрэнде возле Кромера – все еще стоит, и в нем можно видеть плоды его стараний, которые, даже смягченные сроком в восемьдесят лет, по-прежнему производят впечатление почти чудовищное – мирный коттедж, превращенный вливанием денег в безумство гротеска. Однако Плезонс заслужил свое имя, ибо Флауэры были там очень счастливы среди своих собак и многочисленных друзей. У них были приятные соседи, и летом гости съезжались к ним нескончаемым потоком – Джордж Мередит, миссис Хамфри Уорд, миссис Беллок Лаундс, лорд и леди Керзон ^[59], принцесса Уэльская. Лорд Морли ^[60], практически член их семьи, писал: «Счастливейшие дни жизни я провел в ранние годы Плезонса, восхитительные дни дружбы, веселья, чтения и разговоров на серьезные темы».

Позднее он поселился неподалеку.

В 1880 году, когда Сирил Флауэр снова был избран в парламент либералом от Брекона, они сняли дом в городе, и Констанс даже попыталась выучить валлийский. Сирил активно участвовал в работе парламента и лично интересовался жизнью своих избирателей, помогая им находить работу и время от времени давая немалые суммы денег. В 1885 году были пересмотрены границы, и Бреконский округ исчез. Сирил без труда нашел другой в Южном Бердфордшире, семейное владение герцога Бедфорда, откуда легко было добраться до Астон-Клинтона, и снова избрался в нижнюю палату от этого надежного округа, получив перевес в две тысячи голосов. На следующий год Гладстон назначил его младшим организатором партии. Должность не оплачивалась, работа была неблагодарной, но он продержался на ней три парламентских срока. Постепенно он отказался от надежд на дальнейшую политическую карьеру, а в 1892 году ему предложили пэрство.

Констанс не могла решить, следует ли ему соглашаться, и Асквит написал ей ободрительное письмо: «Думаю, Сирил поступает верно. В наше время у пэра-либерала большое поле для приложения сил, и нет никаких причин, почему он сам или окружающие должны считать, что на нем пора ставить крест». Он взял имя лорд Баттерси, и Конни упивалась этим титулом, но не могла скрыть от себя того факта, что его политической карьере пришел конец.

«Я надеялась на удачное и весомое назначение в правительстве, но этому не бывать», – писала она и утешалась мыслью, что, быть может, он рожден для чего-то более изысканного: «Мне думается… что, хотя Сирила глубоко интересовали дела палаты общин и хотя он был весьма популярен и в парламенте, и у себя в округе, его особый талант относится не к политической сфере. Он обладает качествами не столько государственного деятеля, сколько человека с художественным вкусом».