Император Наполеон - читать онлайн книгу. Автор: Николай Троицкий cтр.№ 150

Между тем народные массы в самом Париже и в его предместьях денно и нощно 21 и 22 июня выражали свою поддержку Наполеону, митингуя с призывами: «Да здравствует император! Долой изменников! Император и оборона! Долой палаты!» ^[1778] Перед Елисейским дворцом многотысячные толпы трудового люда устроили овацию Наполеону, которого они привыкли считать гарантом завоеваний революции. «Все эти люди, находившиеся в состоянии сильного возбуждения, - вспоминал очевидец Л. - Ж. Маршан, - провозглашали здравицу в честь императора, требовали оружия и единого слова призыва от него, чтобы сокрушить внутреннего врага и выступить в поход против врага внешнего, приближавшегося к Парижу» ^[1779]. Жан Тюлар характеризует этот настрой городских низов такими словами: «От императора ждут лишь мановения руки» ^[1780].

Того же не просто ждали, к тому настойчиво призывали императора Карно и Люсьен, прямо ссылаясь и даже показывая руками в окна на толпы митингующих за него парижан, часть которых «пыталась даже взобраться на стены Елисейского дворца, чтобы предложить Наполеону помощь и защиту» ^[1781]. Наполеон все это слышал и видел. Разумеется, он при этом учитывал и настроение, а главное, силы резервных армий, которые оставались верными ему: Альпийской армии маршала Сюше, Барской (в Провансе) - маршала Брюна, Юрской (на границе Франции и Швейцарии) - генерала К. Ж. Лекурба, Рейнской - генерала Ж. Раппа, Западной (в Вандее) - генерала М. Ж. Ламарка и, конечно же, войск парижского гарнизона и Национальной гвардии под командованием маршала Даву, который, кстати, 30 июня, уже после отречения Наполеона, отбросит от Парижа прусский корпус во главе с Блюхером ^[1782].

Тот план кампании, который Наполеон изложил на Совете министров утром 21 июня и которым он так напугал Фуше, «предусматривал отход к Лиону с непострадавшими войсками Брюна, Сюше и Лекурба. Восток Франции оставался бы под защитой крепостей, которые могли продержаться три месяца. Оборону Парижа должен был возглавить Даву. Тем временем император поднял бы 160 тыс. человек, объявив набор 1815 года, и использовал бы еще 200 тыс. человек, уже находившихся на призывных пунктах. Генерал Б. Клозель заменил бы Даву в военном министерстве, а правительство при необходимости покинуло бы столицу и переехало в Тур» (город на р. Луаре) ^[1783].

Так был настроен Наполеон утром 21-го, а к ночи, узнав о мятеже нижней и об оппозиции верхней (до Ватерлоо абсолютно послушной) палат, он решил отказаться от борьбы за власть - борьбы, которая была чревата гражданской войной. «Да, если я захочу, если позволю, - сказал он Люсьену, глядя на “экзальтированные толпы” народа, - через час мятежная палата перестанет существовать. Но я вернулся с Эльбы не для того, чтобы Париж был залит кровью» ^[1784]. Вот как прокомментировал это историческое высказывание Наполеона Луи - Жозеф Маршан: «Достаточно было только одного его слова; без сомнения, жертвы были уже выбраны, и они должны были пасть на плахе народного мщения. От императора требовалось сверхчеловеческое мужество, чтобы не позволить увлечь себя волной народного энтузиазма. Его величайшее самообладание осталось непоколебимым, и Франция навсегда должна быть ему благодарной за это, поскольку его психологический срыв вызвал бы начало гражданской войны в придачу к войне с интервентами» ^[1785]. 21 июня 1815 г. «последняя битва сверхчеловека с превратностями судьбы», как определил смысл «Стадией» русский историк А. С. Трачевский, закончилась.

Рано утром 22 июня Наполеон вновь собрал у себя в Елисейском дворце министров, а также братьев Жозефа и Люсьена, чтобы объявить им свое решение. Люсьен и Карно и здесь призывали императора учесть волю народа, разогнать палаты и установить военную диктатуру ради спасения отечества от реставрации феодализма. Наполеон прервал их агитацию. «Принц Люсьен, пишите!» - неожиданно приказал он младшему брату. Тут последовала сцена, которую описал, по воспоминаниям очевидцев, Анри Гуссе и позднее воспроизвел Д. С. Мережковский. «Наполеон вдруг обернулся к Фуше с такой усмешкой, что тот весь зашевелился под ней, как стрелой пронзенная змея.

― Герцог Отрантский, черкните и вы этим добрым людям, чтоб успокоились: они получат свое!

Люсьен сел за стол и взял перо, но при первых же словах, продиктованных братом, раздавил перо на бумаге, вскочил, оттолкнул стул и пошел к двери.

― Стойте! - произнес император так повелительно, что Люсьен вздрогнул, вернулся и опять сел за стол. Наступила мертвая тишина; слышны были только далекие, из-за дворцового сада, крики толпы “Виват император!”» ^[1786].

По версии Эмиля Людвига, Наполеон говорит: «Я сделал все, что мог», и только «после этого эпилога из пяти слов, в которых выражено все», диктует Люсьену, а тот нервно царапает на бумаге текст его второго отречения от престола ^[1787]. Вот он, этот текст: «Народ Франции! Вступая в войну, чтобы отстоять национальную независимость, я рассчитывал на объединение всех усилий, всех желаний и на содействие всех национальных властей. У меня были основания надеяться на успех, и потому я пренебрег заявлениями иностранных держав, направленных против меня. Теперь обстоятельства, судя по всему, изменились. Я приношу себя в жертву ненависти врагов Франции. Надеюсь, что они искренни в своих заявлениях и желают зла только мне лично. Объединитесь же ради общественного спасения, во имя национальной независимости» ^[1788].

«Люсьен и Карно восклицают в один голос: император забыл упомянуть сына! “Мой сын, мой сын! Какая химера! Да не в пользу сына я отрекаюсь, а в пользу Бурбонов! - возражает Наполеон, а затем с горечью добавляет. - Они хотя бы не пленники в Вене”. Впрочем, с какой-то обреченной покорностью он диктует новый параграф: “Моя политическая жизнь кончена, и я объявляю императором французов моего сына, под именем Наполеона II <...>. Приглашаю палаты издать соответствующий закон и установить регентство”» ^[1789].