Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 202

Согласно третьей концепции, ключевым фактором было похолодание и усиление северных ветров. Некоторые эксперты утверждают, что цзиньский Китай в 1211–1234 годах стал жертвой необычайных холодов, и холодные погодные условия по всей Северной Евразии в двадцатых годах XIII века в целом способствовали понижению сопротивляемости монгольскому нашествию. Авторов этих интерпретаций обвиняют в пренебрежении географическими нюансами. К примеру, экстраполируя условия Аляски и Швейцарии на Монголию и Китай, они не принимают во внимание меридианные различия. Например, если в Гренландии в период 1180–1210 годов было холоднее, чем обычно, то в Северной Скандинавии было теплее в 1160–1190 годах ^[2468]. Четвертый вариант разъяснений сосредоточивается на повышении влажности, в результате чего повысилась продуктивность пастбищ, увеличилось поголовье лошадей и значительно возрос потенциал для чужеземных походов. Согласно мнению узкого круга знатоков древесных годичных колец, в 1211–1230 годах в Монголии были самые прохладные и влажные климатические условия, что благоприятствовало росту трав, возрастанию поголовья домашнего скота и численности населения ^[2469].

Среди климатических аргументов наиболее здравыми представляются те из них, которые рассматривают климатический фактор как повседневное и вспомогательное обстоятельство и различают условия необходимые и достаточные. Ведущий монголовед Оуэн Латтимор, например, соединил «неоклассическое» представление о том, что монголы вышли за пределы Монголии вследствие экологических и климатических факторов, с «полуклассической» теорией о том, что интенсивное земледелие и переход от охоты и собирательства к пастбищному скотоводству вызвали опустынивание и климатические изменения ^[2470]. Следуя примеру американского климатолога Элсуорта Хантингтона, Латтимор совместил климатическое и циклическое толкование исторического процесса. Это представляет интерес по двум причинам. В пятидесятых годах XX века сенатор Маккарти зачислил Латтимора в ряды «красных», хотя взгляды ученого были далеки от ортодоксального советского марксизма, доказывавшего линейное историческое развитие от первобытного общественного устройства к рабовладению, феодализму и капитализму. Циклические концепции исторического процесса ассоциируются с именами Макиавелли, Вико, Гиббона, Ницше, Шпенглера и Арнолда Тойнби, и они обычно относятся к политическим взглядам правых.

Исторические спирали Латтимора сложны. По его мнению, утверждать, что Чингисхан появился, подобно молнии, из «ниоткуда», значит искажать историю степей. С другой стороны, монголы не были повторением сюнну (хунну) и более ранних кочевников, и в этом смысле Чингисхана можно считать «явившимся» из неизвестности и пустоты, потому что он и для истории стал «открытием», новью ^[2471]. Марксистские заимствования Латтимора идиосинкразические и эклектичные. Аналогичная тенденция «подобрать и смешать» просматривается и в трудах Гумилева. Он говорит нам сначала об «исторической необходимости унификации степей» ^[2472] («Почему?» — спросим мы), а затем добавляет, что никакой исторической необходимости не было в том, чтобы одержал верх Чингис, на его месте мог оказаться Джамуха, кереит или найман, в чем и проявляется действие случайности и непредвиденного обстоятельства. Гумилев склонен приумножать причинность, указывая, что вследствие особенностей климата монголы охотились и на копытных животных, и на хищников — даже волки боялись их свирепых собак и орлов ^[2473].

Наконец, нельзя обойти вниманием попытки связать с климатом формирование людей особого психологического склада — и здесь сказывается влияние Монтескье. Например: «Этот климат (степей) формирует тип человека, необычайно жесткого, обладающего почти сверхъестественной выносливостью и стойкостью, настороженного, но приспосабливающегося к любым условиям и не склонным к метафизическим размышлениям» ^[2474].

Следует отметить два момента. Во-первых, широко распространена оппозиция идее приписывать все достижения гению Чингисхана. Во-вторых, попытки увязать происхождение монголов с климатом обречены на то, чтобы завести нас в тупик: они не подтверждаются свидетельствами, противоречивы и опровергаются конкурирующими теориями, происходящими из того же источника. Простое соотношение монгольской экспансии и климата некорректно и требует дополнительных факторов для того, чтобы оно звучало убедительно и бесспорно ^[2475].

История о монголах и климате примечательна еще одной деталью. Нашествие монголов привело к разорению и забвению прежде возделываемых земель, которые постепенно зарастали лесами, а массовое отстреливание людей, мор и эпидемии способствовали интенсификации этого процесса. Таким образом, по некоторым оценкам, в атмосфере было ликвидировано 700 миллионов тонн углерода — достаточно для того, чтобы нейтрализовать вред от загрязнения воздуха техникой, использующей бензин в современном мире в годовом исчислении ^[2476]. Можно сказать, Чингисхан и его сыновья заслужили того, чтобы их занесли в разряд «красных» за пролитую людскую кровь и в разряд «зеленых» за леса, хотя и не ради чистой экологии они опустошали земли.