Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 48

Еще одно замечание по поводу смерти Теб-Тенгри касается ее поразительного сходства с гибелью Джамухи, исключая, конечно, бескровное убийство шамана. Они оба обладали недюжинными способностями, перед обоими Чингисхан был в большом долгу и обоих безжалостно предал смерти, когда они стали для него бесполезны или начали представлять угрозу его гегемонии. Две смерти, произошедшие с временным разрывом в несколько лет, были страшным предупреждением для всех, кто посмел бы бросить вызов воле великого хана или его законам ^[551].

Одним из самых значительных нововведений курултая 1206 года было утверждение свода законов — Великой Ясы. Она обновлялась курултаем 1218 года и последующими общегосударственными собраниями. Этот документ можно рассматривать с разных точек зрения. Отчасти это был воинский устав, отчасти систематизация традиционных обычаев и табу степи, отчасти собрание различных идей, заметок и суждений самого великого хана и отчасти иллюстрация искреннего желания обдумать и предугадать проблемы, с которыми империя может столкнуться уже в ближайшем будущем.

Каждый из этих аспектов нуждается в детализации. Самая благодатная сфера — нормы, ценности, мифы, идеи и специфические особенности, характеризующие кочевой образ жизни монголов. Взять, к примеру, обычай забоя животных. Монголы укладывали животное на спину, успокаивали или держали, не давая брыкаться, пока мясник разрезал грудную клетку и обрывал аорту, вызывая обильное внутреннее кровотечение ^[552]. Вся кровь затем выкачивалась и использовалась для приготовления колбасы. Монголы редко забивали животных летом, но если какое-то животное погибало, его тушу разрезали на полосы и высушивали. Даже зимой на еду обычно забивали овец, если только не надо было забить лошадь по случаю важной религиозной церемонии ^[553]. Любые грубые действия, совершенные в отношении лошади, сурово наказывались, в том числе и случайный удар уздой или поводьями, не говоря уже о ранении или краже. Конокрад был злейшим врагом, потому что лошадь часто спасала жизнь человеку: в крайней нужде монгол вскрывал вену на ноге лошади, пил кровь и заклеивал рану. Запрещалось опираться на кнут, которым вы погоняете лошадь, и касаться кнутом стрел, потому что он был таким же священным, как и сам конь.

Общее благоговейное отношение к животному миру распространялось и на птиц, особенно птенцов. Очевидно, действовал инстинкт самосохранения: убийство детенышей неизбежно приведет к вымиранию всего вида ^[554]. Другие табу касались стихий. Особенно священным был огонь. Запрещалось вонзать в него нож и даже касаться им огня, нельзя было рядом с ним и колоть дрова: это могло означать, что и огню «отрубают голову». Боги огня тогда могут в отместку наслать лесные пожары ^[555]. Множество суеверий было связано с водой, видимо, в силу боязни гроз, часто случавшихся в Монголии и, вероятно, разрушительных, особенно когда они обрушивались на огромные стада в открытой степи ^[556]. Страхом, который вызывался сверканием молний (монголы верили, что их извергало животное, наподобие дракона), следует, очевидно, объяснять запрет на купание в струящейся воде весной и летом. Не врожденным отвращением к гигиене, как думали некоторые западные визитеры, а боязнью оскорбить духов воды, которые могут вызвать грозы и наводнения; по этой же причине запрещалось мочиться в воду или проливать что-либо на землю ^[557].

Табу, относившиеся к еде, тоже были связаны с опасениями навредить духам и демонам. Очень строго наказывалось выплевывание еды: нарушителя протаскивали через дыру в стене и казнили ^[558]. Запрещалось наступать на порог юрты хана. Обычным наказанием была смертная казнь, но когда Карпини и его монахи ненароком нарушили табу в 1246 году, им просто вынесли предупреждение: чужеземцы могли и не знать обычаев степей ^[559]. В дверном косяке и пороге для монгола заключался таинственный смысл: образы божеств домашнего очага находились по обе стороны дверного проема ^[560].

Большинство запретов Чингисхан счел необходимым включить в свой новый кодекс, но главная его цель состояла в том, чтобы создать атмосферу органичной солидарности в нации и государстве, разрушить старые стереотипы культуры и мышления и сформировать новую универсальную идеологию. Он сам и вложил в свою Ясу главное противоречие, пытаясь одновременно и сохранить преемственность, и разрушить старые корни ^[561].

К сожалению, все, что касается Ясы, является предметом жесточайших научных дискуссий. Главная проблема заключается в том, что кодекс не сохранился в письменном виде, уцелели лишь отдельные фрагменты неясного происхождения. Это дает возможность некоторым скептикам в академическом сообществе сомневаться в том, что Яса существовала в письменном виде, и даже предполагать, что она вообще представляла собой лишь набор отдельных высказываний, максим и афоризмов Чингисхана, так сказать, obiter dicta ^{[562] [563]}. Скепсис выражается в самых разных формах. Некоторые авторы указывают на то, что в писаных законах не было никакого смысла, так как монголы были поголовно неграмотные. Другие утверждают, что для Чингисхана было важно насаждать веру в существование такого кодекса, даже если его и не было в действительности, поскольку это предоставляло ему свободу действий в обнародовании законов, которые в другом варианте воспринимались бы как приказания и указы деспота ^[564]. Арабский ученый Ибн Баттута в то же время заверяет нас в том, что полный текст документа действительно существовал в исполнении на уйгурском языке ^[565]. Так называемая «Великая книга Ясы», возможно, была неким справочным пособием для императора и имперских юристов наряду с публичными указами, широко применявшимися и известными под названием «билики» ^[566]. Имели хождение и «малые ясы» — сборники племенных и клановых обычаев, народных традиций и нравов. Они почитались, но если вступали в противоречие с Великой Ясой, то побеждали положения главного закона.