Жизнь, похожая на сказку - читать онлайн книгу. Автор: Вера Васильева cтр.№ 80

Но как бы то ни было, это для меня сегодня совсем не важно, а важно другое: я считаю Пырьева очень талантливой, сильной личностью. За свою жизнь он сделал невероятно много: кроме того, что снял замечательные картины, он постоянно нес добро людям, когда был директором «Мосфильма». И я хочу, чтобы публика об этом знала, знала о моей огромной благодарности, моем неугасающем восторге перед талантом Пырьева. Конечно, я об этом говорю и раскрываю его как гениального человека.

Жизнь не бывает без большой любви, без страданий, переживаний, расставаний, боли, которая по прошествии времени дает просветление душе. Жизнь постоянно играет, подобно алмазу на солнце, разными гранями, высвечивая ярче то одну, то другую. Поэтому я согласилась рассказать о моей любви к Борису Ивановичу Равенских. Я не позволяла себе открыто говорить об этом, пока были живы мой муж и супруга Бориса Ивановича.

Но теперь, когда их нет, я знаю, что никому не причиню немыслимой боли или разочарования, и я подумала, что раз он стал моей главной любовью в жизни, то я должна, выходя на публику, честно рассказать, что заставляло меня страдать и что вдохновляло меня в работе над той или иной ролью. Удачи этих ролей заключались именно в том, что мне удалось узнать, что такое настоящая любовь, оттого я могла лучше понять, что чувствуют и переживают мои героини, а значит, раскрыть их внутренний мир искренне и правдиво. Судьба не позволила нам с Равенских быть вместе. Но если бы так случилось, то я была бы очень несчастлива с ним, потому что Борис Иванович был человеком увлекающимся, и когда он ставил спектакли, думаю, влюблялся в тех актрис, героинь которых он возводил и возвеличивал, а для меня бы это было невыносимо. Это причиняло бы мне огромную боль, и неизвестно, как бы тогда повернулась моя личная и актерская судьба. Я приняла в те далекие времена единственно правильное решение – отойти в сторону. И поэтому, любя, я себя не почувствовала брошенной или нелюбимой. Просто всё однажды оборвалось… Но не вспомнить мне о той любви в своем рассказе со сцены было бы неправильно, так как именно она зажгла многие мои роли.

Мой рассказ о жизни в театре перемежается показом на экране фрагментов из некоторых спектаклей. К сожалению, вместить в двухчасовую постановку удалось не более десяти фрагментов, но это довольно яркие сцены, где я играю разнохарактерные роли.

То, что сегодня существует этот спектакль и я могу в нем два раза в месяц приветствовать вас, мой зритель, для меня большая радость и огромное вдохновение. Ваши глаза, улыбки, сочувствие и сопереживание, которые я ощущаю во все время спектакля, помогают мне затем оставаться в хорошей форме и выходить на сцену в других спектаклях, а мне сегодня, в мои 93 года, это не всегда просто. Но я знаю, что вы меня ждете, и я иду к вам!

  Театр, приди ко мне на помощь! Я сплю – ты пробуди меня! Во тьме я заблудилась — Веди меня, хотя бы до свечи…   Я чувствую, что старость подошла И черствость одолела – верни мне ощущенья детства!!! Отяжелела плоть – пусть музыка звучит. Я чувствую тоску. Театр, верни мне Радость!  

(Ариана Мнушкина. «На помощь!»)

Особое слово

  Но не пытайся для себя хранить Тебе дарованное небесами: Осуждены – и это знаем сами — Мы расточать, а не копить.  

А. Ахматова

Здесь мне хочется перелистнуть назад страницы памяти и сказать о моих партнерах, встретившихся мне в разные периоды моей жизни. Я всегда испытываю к ним чувство огромной благодарности. Мне все в них всегда нравилось.

Мой первый партнер – Владимир Яковлевич Хенкин, сыгравший моего отца в спектакле «Лев Гурыч Синичкин». Буря аплодисментов поднималась в зрительном зале, когда из-за кулис раздавался его пронзительный голос. В те времена он был хозяином нашего театра. Он вникал во все, совершал много добрых дел, помогал работникам театра получить квартиру или телефон, попасть в хорошую больницу, был щедрым в подарках тем людям, которым симпатизировал. Никогда не забуду, как зимой, под Новый год, я получила от него огромный куст сирени. Он был шикарным хозяином многих актерских судеб.

Мой первый профессиональный режиссер, который ставил спектакль «Лев Гурыч Синичкин», – Эммануил Борисович Краснянский. Он был очень добр по отношению ко мне, я не помню трудностей в работе над своей первой ролью на профессиональной сцене, но помню ласку, которую щедро дарили мне и партнеры, и те, кто технически помогал нам. Я была окутана нежностью Владимира Яковлевича Хенкина и его терпением к моему неумению.

В этом же спектакле блистательный Георгий Павлович Менглет играл роль красавца Ветринского. Впоследствии мы дружили семьями, с его женой – очаровательной актрисой Ниной Архиповой – часто виделись и весело и добро вспоминали нашу молодость. Георгий Павлович как режиссер поставил сатирическую комедию «Ложь для узкого круга», где я сыграла роль, в которой критики назвали меня «Тартюфом в юбке». Таких ролей в моем театре у меня почти не было. Правда, имеется еще одна сатирическая роль – Городничиха в «Ревизоре», блистательно поставленном Валентином Николаевичем Плучеком. Не так уж много почти за семьдесят лет работы в Театре сатиры.

Однако я не особенно страдала от отсутствия сатирических ролей, душа моя всегда рвалась к лирическим и драматическим персонажам.

С появлением блистательного Андрея Миронова я испытала счастье быть на сцене в роли графини Розины. Там я впервые отошла от амплуа скромной деревенской девушки, каковой меня воспринимали после фильма «Сказание о земле Сибирской» и спектакля «Свадьба с приданым».

В жизни Андрей Миронов одарил меня и моего мужа Владимира Ушакова добрым отношением и доверием. Мы подружились с его родителями, которых он очень любил и которыми гордился. Его колоссальное обаяние, талант, ум и воспитание уникальны. Он до сих пор остается живым и любимым для зрителей и коллег.

Мне повезло играть и с великим Анатолием Папановым. На сцене он был непредсказуем, а в жизни поражал своеобразным юмором и парадоксальными оценками искусства и поведения людей.

А Толя Папанов ко мне относился очень нежно и деликатно. Он даже имя мое всегда произносил в уменьшительно-ласкательной форме – Верочка. И мне эта «Верочка» так и запомнилась – выражением абсолютной ласки, тем более что Толя был человеком несколько грубоватым. Но я всегда чувствовала в нем русскую душу, смелость и в то же время закрытость, точно он оберегал ото всех свои чувства. Он был хорош и на сцене, и в фильмах, в его глазах зритель всегда видел мудрость и правду. Конечно, он ощущал себя любимцем публики.

Он трудно начинал у нас – с массовки, и чтобы его замечали, он делал себе то огромный длинный нос с большими ноздрями, то огромные уши, то вдруг совершенно неожиданно мог громко заорать что-нибудь типа: «Пошел отсюда!» (грозно, но с улыбкой в глазах), и все пугались и шарахались от него, но сразу запоминали, потому что не запомнить было невозможно. В те далекие времена он считал: чтобы запомнили, должна быть внешность сильная и характерный крик, не просто громкий, а занятный.

А потом уже, конечно, начались серьезные роли. Он был глубоким человеком и мог играть очень сильные роли, скажем, толстовского типа. В театре он с тех пор был много занят. И комедийные роли, и характерные играл всегда очень ярко. Он стал гордостью нашего театра. Но партнером Толя Папанов был довольно трудным. Он уходил в себя, был увлечен только собой, его талант в этот момент проявлялся с силой извергающегося вулкана. И рядом он уже не видел никого и ничего. Например, я, Анна Андреевна из «Ревизора», стою перед ним, а он обращается не ко мне, а куда-то в сторону. Но я его очень любила на сцене, мне всегда казалось, что он мог играть не то что с любым актером, а даже… с бревном.