От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 101 | pharmateka.ru

В английской армии танковые дивизии только начали создаваться. Их использование в боевой обстановке было примерно таким же, как и во французской армии, хотя попытка применить английские танки для контратаки под Аррасом и действия 4-й французской танковой дивизии под Лаоном показали их большие возможности^[740].

Главнокомандующий французской армией М. Гамелен, получивший накануне сообщение о продвижении немцев, заявил правительству Франции, что он не имеет резервов и «снимает с себя всякую ответственность» за безопасность Парижа. 20 мая немецкие части вступили в Абвиль и начали продвигаться на север. Выйдя на побережье Ла-Манша, они рассекли стратегический фронт: около 40 французских, английских и бельгийских дивизий, действовавших во Фландрии, оказались в изоляции^[741].

Под напором наступающей германской армии Голландия пала за шесть дней, а 28 мая капитулировала Бельгия.

Уже к 20 мая германские войска вышли к Кале, окружив и прижав к побережью, как сообщала печать, 600-тысячную группировку союзных войск^[742]. Наступавшие на Дюнкерк танковые соединения вермахта вполне могли бы уничтожить группировку противника, прижатую к морю, но Гитлер, опасаясь затяжных боев и больших потерь в танках, столь необходимых для стремительного продвижения в глубь Франции, 24 мая приказал прекратить преследование. Уничтожать английские войска было поручено люфтваффе. «Стоп-приказ» Гитлера спас англо-французскую группировку от неминуемого разгрома. Англичане, несмотря на непрерывную бомбардировку с воздуха, проявив массовый героизм, сумели вывезти почти все свои войска. 4 июня немцы вступили в Дюнкерк. К этому времени британский и французский флоты под прикрытием авиации смогли эвакуировать 215 тыс. английских и 123 тыс. союзных, в основном французских войск^[743], при этом вся техника оставлена немцам.

Как и рассчитывал Гитлер, хотя американские руководящие круги считали, что союзники могут продержаться до тех пор, пока США подготовят им эффективную помощь, немецкое наступление было столь стремительным, что эта помощь запоздала^[744].

К 9 июня немецкие войска подошли к р. Сена. На следующий день, когда исход кампании был уже предрешен, войну Франции объявила Италия. 14 июня немецкие войска вошли в Париж. Еще через два дня новый глава правительства Франции маршал Петен запросил перемирия. Гитлер разыграл отлично срежиссированный спектакль: перемирие было подписано в том же Компьенском лесу и в том же штабном вагоне маршала Фоша, доставленном из музея, в котором в 1918 году было заключено другое перемирие, означавшее поражение Германии. Франция была поделена на две части: северная была оккупирована, в южной сохранялась власть французского правительства с центром в г. Виши и небольшая армия. Флот подлежал разоружению. Французские колонии оставались под административным контролем французов.

В ходе кампании, продолжавшейся немногим более месяца, французские вооруженные силы потеряли 250 тыс. убитыми и свыше миллиона ранеными, английский экспедиционный корпус недосчитался 68 тыс. человек. Почти 1,5 млн французских солдат и офицеров оказались в германском плену. Вермахт одержал победу ценою 60 тыс. убитых и пропавших без вести^[745].

Таким образом, к середине лета 1940 года Франция была разгромлена, а британская армия, бросив на полях Фландрии всю военную технику и понеся большие потери, эвакуировалась на свои острова. Рейх, по существу, получил господство над всей Западной Европой. С военной точки зрения западная кампания, осуществленная вермахтом, явилась демонстрацией высокого уровня военного искусства, слаженности и отличного взаимодействия всех родов вермахта. За пять дней были завоеваны Нидерланды, за 19 – Бельгия, а такая великая держава, как Франция, пала через 44 дня.

Реально в Европе оставались лишь две военные силы: с одной стороны – фашистская Германия в блоке с Италией, с другой – СССР, лишенный союзников. Вопрос о схватке Германии с СССР, который то явно, то в завуалированной форме существовал со времени прихода фашистов к власти, теперь выступил на первый план, хотя внешне обе державы продолжали соблюдать рамки пакта о ненападении 1939 года и демонстрировать «дружбу».

Интересы национальной безопасности СССР настоятельно требовали принятия срочных мер по укреплению западных рубежей страны, созданию стратегического предполья в предвидении войны с Германией. Но осложнение отношений с могущественным соседом, который владел теперь большей частью европейского континента, не входило в расчеты советского руководства. Обеспечить национальную безопасность в этих условиях можно было сочетанием дипломатических и военных мероприятий. Поэтому важнейшей задачей стало, не нарушая подписанных с Германией договоров и протоколов, проводить свой, отвечающий интересам Советского Союза внешнеполитический курс. Именно в те летние дни 1940 года между СССР и Германией началось яростное дипломатическое противоборство, которое с переменным успехом продолжалось вплоть до весны 1941 года.

Гитлер, достигший своих целей на Западе, намеревался приступить к реализации главной идеи своей жизни – разгрому Советского Союза. Основными вехами на пути к этой решающей для Германии войне были ликвидация Польши, захват скандинавского плацдарма, завоевание Западной Европы. Летом 1940 года большая часть Европы оказалась под властью Третьего рейха. Англия, отрезанная от континента Ла-Маншем, на ближайшее будущее была обескровлена и не представляла серьезной угрозы для Германии. «Основное внимание – на Восток», – записал в то время в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер^[746]. Все эти факторы создавали не только в Европе, и во всем мире тревожную обстановку ожидания новых событий. Советский Союз, как и другие страны, еще находившиеся вне рамок мировой войны, вынужден был принимать срочные превентивные меры для защиты от агрессии.

Кто будет очередным объектом нападения со стороны Германии? Этот вопрос не мог не тревожить советское руководство. Да и сведения из Европы поступали весьма неутешительные. Так, сразу же после падения Парижа французский военный атташе в Москве генерал О. Палас сообщил сотрудникам наркомата обороны: «Французская армия несет большие потери, она истощена и долго сражаться не сможет. Это положение надо учесть и вам, пока не поздно. После того как прекратит свое существование французская армия, немцы будут самой сильной страной, и тогда они непобедимы»^[747].