От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 110 | pharmateka.ru

Кроме того, советский полпред в Латвии предлагал дополнить первую статью Пакта о взаимопомощи, которая гласила, что «обе стороны обязуются оказывать друг другу всяческую помощь, в том числе и военную», «специальным соглашением об установлении контакта и взаимодействия Красной армии с латвийской армией на случай военного нападения»^[880].

Деревянский также предлагал вторую статью Пакта о взаимопомощи, предусматривавшую «помощь латвийской армии на льготных условиях вооружением и прочими военными материалами», дополнить «Соглашением о прикомандировании к латвийской армии советских военных инструкторов и военных инженеров, для освоения нового вооружения, получаемого Латвией из СССР»^[881]. По существу, предложения Деревянского отразили суть неразрешенных проблем сотрудничества СССР не только с Латвией, но и с Эстонией и Литвой.

Начавшаяся весной 1940 года перегруппировка немецких войск из Франции в восточные районы Германии – Тильзит, Мемель (Клайпеду), усиление активности германского флота в восточной части Балтийского моря потребовали от советского военного командования создания в кратчайшие сроки адекватной группировки войск.

На 10 мая в составе трех особых стрелковых корпусов, размещенных в Литве, Латвии и Эстонии, насчитывалось 66 946 человек: в 65-м стрелковом корпусе – 35 090 чел., во 2-м – 22 646 чел., в 16-м – 19 210 чел. Корпуса имели на вооружении 1065 танков^[882]. Эти незначительные силы не могли служить прочным заслоном в случае вторжения вермахта в Прибалтику.

2 июня 1940 года Гитлер в штабе группы армий «A» в Шарлевилле в ходе встречи с командующим группы генералом Г. фон Рунштедтом и начальником штаба группы генералом Г. фон Зондерштерном заявил, что «если, как он ожидает, Франция „отпадет“ и будет готова к заключению разумного мира, то у него наконец будут развязаны руки для выполнения своей настоящей задачи – разделаться с большевизмом»^[883].

В этих условиях 3 июня 1940 года НКО издал приказ, согласно которому «в целях объединения руководства войсками все войсковые части Красной армии, размещенные на территории Эстонской, Латвийской и Литовской Республик, с 5 июня 1940 года из состава войск Ленинградского, Калининского и Белорусского военных округов исключить». Они переходили в непосредственное подчинение наркома обороны, через его заместителя командарма 2 ранга Локтионова^[884].

Радикальное изменение ситуации в Европе к концу мая 1940 года усилило германофильские тенденции в Литве. Цесевичиус, председатель националистического Литовского союза таутининков^[885], заявил: «Германия победит союзников. Это хорошо, пусть побеждает! Затем она неминуемо повернет на восток и будет бить Советы. Это тоже хорошо! …Опыт показывает, что можно жить и под немецким протекторатом. Во всяком случае, это лучше нашего теперешнего состояния»^[886]. В то же время в литовской печати стали появляться публикации, направленные против литовских писателей и людей, дружелюбно настроенных к СССР^[887].

24 мая 1940 года полпред СССР в Литве Н. Г. Поздняков доложил об исчезновении красноармейцев Носова и Шмавгонца^[888]. 25 мая Молотовым было сделано заявление послу Литвы Наткевичиусу о том, что исчезновение военнослужащих организуется лицами, «пользующимися покровительством органов литовского правительства»^[889]. Сложившееся положение Молотов связывал с нелояльным отношением правительства Литвы к Советскому Союзу^[890].

14 июня в 23:50 Молотов вызвал литовского министра иностранных дел Ю. Урбшиса к себе и вручил ему ультиматум. В соответствии с ним следовало немедленно предать суду министра внутренних дел К. Скучаса и начальника департамента МВД А. Повилайтиса как «прямых виновников провокационных действий против советского гарнизона в Литве»; немедленно сформировать новое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить проведение в жизнь положений советско-литовского договора, согласиться на ввод в Литву дополнительных воинских частей, «чтобы обеспечить возможность осуществления советско-литовского Договора о взаимопомощи и предотвратить провокационные действия… против советского гарнизона в Литве»^[891]. Сказав, что намечено ввести три-четыре корпуса (9–12 дивизий) во все важные пункты страны, Молотов тем не менее обещал, что они не будут ни во что вмешиваться. Молотов заявил, что даже если эти требования не будут приняты до 10 часов 15 июня, войска все равно будут введены немедленно.

Важно отметить, что посол Литвы в Германии К. Шкирпа^[892] «обратился к Риббентропу с вопросом, что должна делать Литва в связи с требованиями, предъявленными Советским Союзом». Риббентроп ответил следующим образом: «Принять пока все их требования, мы позаботимся о них скоро»^[893].

15 июня в 9:45 утра министр иностранных дел Литвы Ю. Урбшис сообщил Молотову о принятии советских требований и создании нового правительства. Командующий литовской армией генерал В. Виткаускас отдал приказ о полной лояльности литовских военных к новым контингентам Красной армии^[894].