Через некоторое время поручик Босый
[1648], ездивший в г[ород] Берлин
[1649], объявил нам, что в Ной-Гаммере формируется украинский легион, который явится зародышем будущей украинской националистической армии и вместе с гитлеровскими войсками будет освобождать Украину. Из нашей школы в этот легион было направлено около 70 человек.
Я по окончании школы 10–11 июня 1941 года вместе с Грыциным
[1650], Щирбой
[1651], Гиркой, Стельмащуком
[1652] и Фитьо
[1653] с диверсионной целью перешли границу в районе Славска
[1654] Львовской области.
Но вскоре началась война и возложенного на нас задания мы не выполнили.
В гор[од] Львов я прибыл на третий день его оккупации и на улице Подвальной встретил знакомых мне легионеров Швеца
[1655] и Шкитака
[1656] из батальона «Нахтигаль», одетых в немецкую форму с отличительными знаками — сине-желтыми ленточками на погонах и знаком «трезуб» на груди.
В разговоре Шкитак мне сообщил, что они первыми вошли в гор[од] Львов, и тут же показал мне проходящего офицера и сказал, что это Шухевич, один из командиров батальона.
Шкитак очень торопился и сказал мне, что он в составе группы легионеров по приказу командования батальона едет в район Великие Мосты
[1657]Львовской области для ликвидации поляков и евреев.
Во Львове я встретил своего знакомого Маевского
[1658] по кличке Косарь — руководителя пропаганды центра организации украинских националистов, который предложил мне идти в личную охрану Лебедя
[1659], одного из главарей украинских националистов.
Лебедь знал меня раньше, согласился с предложением Маевского и взял меня в свою охрану, заявив при этом, что я должен быть слепым, глухим и немым.
Мы размещались в доме по улице Драгоманова (бывшая Махнацкого) № 22, в левом флигеле первого этажа.
В подвале этого здания находились арестованные, которых ночью по одному выводили во двор и расстреливали.
Расстрелы арестованных производили из мелкокалиберных винтовок и пистолетов, чтобы было меньше шума, немцы и легионеры из батальона «Нахтигаль».
Я сам видел, когда лежащих во дворе людей освещали электрическими фонарями и тех, кто еще был жив, — добивали. Убитых тут же увозили в неизвестном направлении.
Эти расстрелы я видел из окон комнаты, в которой мы размещались.
В одну из ночей привезли группу арестованных, которых отвели на второй этаж, учинили им допросы и избиения. Ругань, крики, стоны были слышны у нас в комнате. Потом арестованных сбросили с балкона второго этажа на бетонированную площадку двора и там достреливали. Убитых быстро увезли.
За эти три дня там было расстреляно несколько десятков человек. Аресты и расстрелы производились по заранее подготовленным спискам.
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 394. Л. 3–4.
Машинопись. Подлинник.
1.2.2.2. Протокол допроса свидетеля Я. И. Шпиталя, г. Дрогобыч
[1660], 16 января 1960 г
Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист V
[1661] класса Антошко Р. Е. с соблюдением требований ст. 160–165 УПК УССР допросил в качестве свидетеля нижепоименованного:
Шпиталь Ярослав Иванович, 1917 года рождения, уроженец села Тершов, Ст. — Самборского района Львовской области, украинец, со средним образованием, по специальности инструктор физкультуры, до последнего времени работал по этой специальности на калийном комбинате в Стебнике
[1662], проживающий в гор[оде] Трускавец по ул[ице] Тихая 16/3.