Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Иван Головня cтр.№ 36

И последнее. Пребывание в гимнасии платное. За еду и ночлег в сутки с человека один обол. Плата вносится ежедневно, с утра, в гимнасийную кассу. Согласны с нашими условиями? Вот и хорошо. Идёмте, покажу, где будете спать.

Перед входом в большой деревянный барак педотриб остановился.

— Вам как лучше будет жить: вместе или порознь?

— А что, можно вместе? — спросил Феокл.

— Имеется одна свободная комнатушка с двумя кроватями.

— Ты бы как хотел? — спросил Тимона Феокл.

— Конечно, лучше вдвоём.

— Я тоже так думаю. Мы с удовольствием поселимся в отдельной комнате.

Комната оказалась крошечной каморкой с одним и тоже крошечным оконцем, всю площадь её занимали две кровати с узким, в один пахюс, проходом между ними. Единственным украшением комнатки был прикреплённый к одной из стен терракотовый светильник в виде факела. И всё же Тимон и Феокл были рады и такому жилищу: в тесноте, зато не в толчее и шуме.

* * *

Ранним утром следующего дня Тимон тихонько, чтобы не разбудить Феокла, оделся и вышел во двор гимнасия. То, что он увидел там, немало его удивило. Множество атлетов, как юных, так и взрослых, разбившись на пары, а кто в одиночку, старательно натирались чем-то жидким, отчего их кожа под лучами всходившего из-за холмов солнца лоснилась и блестела, как полированная медная пластина.

Подойдя к ближайшей паре — это были юные атлеты его возраста, — Тимон спросил:

— Ребята, что это вы делаете?

Юноши удивлённо переглянулись.

— Ты, случаем, не с Луны свалился? — спросил один из них Тимона.

— Нет, — нисколько не обидевшись, ответил тот. — Я прибыл из Ольвии.

— Оно и видно, — насмешливо, не переставая натирать спину товарища, обронил юноша — Если бы ты был жителем Эллады, то не стал бы задавать такой наивный вопрос. — Посчитав, что этого достаточно, чтобы уличить в невежестве незнакомца, юноша объяснил: — Мы натираемся оливковым маслом.

— А что, это обязательно? И для чего это делается? — последовали вопросы Тимона.

— Ну, ты действительно... Ты в самом деле не знаешь, для чего натираются маслом, или дурака валяешь?

— Если бы знал, не спрашивал бы, — буркнул, передёрнув плечами, Тимон.

— Что ты пристал к человеку? — встрял в разговор другой юноша, плотно сбитый, мускулистый, с покрытой чёрными кудрями головой и большими выразительными глазами. Обернувшись к Тимону, он спросил: — Во-первых, как тебя зовут? А во-вторых, в каком виде атлетики собираешься принимать участие?

— Меня зовут Тимон. Я бегаю.

— А меня зовут Пантарк ^[183]. Я — борец. А это — Пилад. Он кулачный боец. Мы оба из Афин, что в Аттике. А теперь объясняю, зачем атлеты натираются оливковым маслом. Если натереть тело маслом, то мышцы от этого становятся более эластичными, упругими и подвижными. Так говорят все педотрибы. Словом, натирание помогает атлету показывать значительно лучшие результаты в своём виде спорта. А мне как борцу так просто необходимо натираться маслом, потому что после этого я становлюсь скользким, и противнику труднее меня удержать. Всё просто. Понял?

— Не совсем, — сознался Тимон. — У нас тоже немало атлетов, которые занимаются спортом: бегают, прыгают, борются, кулачным боем увлекаются, метают диск и копьё, стреляют из лука. Многие показывают довольно приличные результаты, но при этом никто ничем не натирается.

— Выходит, что до вас ещё не дошла цивилизация, — сделал вывод Пилад.

— Почему? У нас такая же цивилизация, как и в Элладе. Ничуть не хуже. Ольвию ведь основали не какие-то там варвары, а выходцы из Милета. Просто у нас, в отличие от Эллады, не растёт олива. А потому масло у нас привозное. Его к нам привозят отсюда, из Эллады. А раз масло привозное, то, понятное дело, оно дорогое. И потому мы не можем позволять себе такую роскошь, как натирание маслом тела. У нас масло употребляется исключительно для приготовления пищи.

— Теперь более-менее понятно, — сказал Пантарк. — Но ты можешь купить масло здесь. Думаю, что в Элиде оно намного дешевле, чем у вас.

— Не знаю... — пожал плечами Тимон. — А впрочем, посоветуюсь со своим педотрибом. Да, ребята, а вы с кем приехали? Тоже с педотрибами?

— У нас нет педотрибов, — ответил Пантарк. — С нами приехал отец Пилада. Он когда-то принимал участие в Истмийских играх ^[184] и кое-что смыслит в атлетике.

После тренировки, продолжавшейся до полудня, был объявлен перерыв на обед. Все, атлеты, педотрибы и сопровождающие, потянулись к небольшому домику, стоявшему несколько в сторонке от остальных. Там два служителя гимнасия выдавали подходившим обеды, завёрнутые в фиговые листья. Порции состояли из ломтя хлеба, куска сыра, нескольких оливок, фиников и большой сочной груши. Обедали под открытым небом, где кто пристроится. Феоклу с Тимоном нашлось место в тени большого платана.

За обедом Тимон спросил Феокла:

— Это правда, что натирание тела оливковым маслом приносит атлету какую-то пользу? Тут все натираются. Один я был среди них, как белая ворона, не натёртый.

— Я сомневаюсь, что натирание что-то даёт, — ответил Феокл. — Мне кажется, что это скорее традиция. Кто-то когда-то натёрся маслом и удачно выступил на состязаниях. Вот все и решили, что главное в атлетике — натирание маслом. Это то же самое, что и состязания голышом. Ведь раньше все атлеты соревновались в набедренных повязках. Но когда на пятнадцатой Олимпиаде некий Орсипп потерял во время бега свою набедренную повязку, но пришёл к финишу первым, все решили, что этому способствовало отсутствие повязки. С тех пор обыкновенная случайность стала законом. И теперь в Олимпии все атлеты, юные и взрослые, состязаются только обнажёнными. Тебе тоже придётся обнажаться. Как, впрочем, и мне, твоему педотрибу.

— Ну, раздевание бегунов ещё можно понять, — сказал Тимон. — А педотрибам-то зачем раздеваться?

— О! Тут уже совсем другая история! И к тому же занятная.

— Расскажи, дядюшка Феокл! — попросил Тимон.

— Ладно, слушай. Был как-то такой любопытный случай с некоей Ференикой с острова Родос ^[185]. На какой именно Олимпиаде это было — запамятовал, врать не буду. Так вот, эта Ференика, не доверяя педотрибам и зная все тонкости кулачного боя, поскольку вся её родня увлекалась этим видом агонистики ^[186], взялась сама готовить к Играм своего сына Пейседора — кулачного бойца. Представляешь? Женщина, притом пожилая, и тренирует кулачного бойца! Но ей мало было тренировать, хотелось видеть, как сын будет выступать на Играх. Для этого она оделась в мужское платье, прошла на стадиум, где и затерялась в толпе педотрибов. И что ты думаешь? Её Пейседор стал олимпиоником! И эта самая Ференика, чтобы тут же поздравить сына и расцеловать его, забыв об опасности, ринулась к нему, но зацепилась за что-то одеждой, и все, кто был на стадиуме, увидели, что это женщина. А женщинам и раньше запрещалось, и сейчас категорически запрещается присутствовать на Играх под страхом смерти. Понятное дело, что Ференику по приказу элланодиков тут же схватили рабдухи ^[187], чтобы немедленно казнить — сбросить со скалы в глубокую пропасть. Но тут выяснилось, что у этой Ференики не только сын-олимпионик, но олимпиониками в разное время были её отец, муж и брат. И весь стадиум встал на её защиту. Кончилось тем, что элланодики не посмели казнить такую женщину и пощадили её. Но зато после этого случая, благодаря Ференике, был введён закон, согласно которому вместе с выступающими атлетами должны раздеваться и их педотрибы. Ну... чтобы отличить женщину от мужчины. Да ещё во время выступлений их учеников педотрибы должны находиться за специальным заграждением. Такая вот история... Кстати, ещё о натирании! — спохватился Феокл. — Когда-то я тоже пробовал натираться оливковым маслом, но бегать от этого лучше не стал. И потому вскоре перестал это делать. И тебе не советую.