Уплотнение границ - читать онлайн книгу. Автор: Сабин Дюллен cтр.№ 27

* * *

В истории Советского Союза олицетворением границы являлась прежде всего фигура пограничника, которая с 1930-х годов стала вездесущей. Для иностранного историка это является неожиданным открытием, свидетельствующим о необычной патриотической конструкции. Первое признание в качестве бойцов, сражающихся наравне с красноармейцами – участниками Гражданской войны, пограничники заслужили в боях с японцами, и большинство черт, ставших неотъемлемой частью их идентичности, сформировалось именно на восточных границах (модернизатор, боец, герой приключений). Тем не менее окончательная политизация этой идентичности произошла в 1939–1940 годах в Европе. Политические репрезентации капиталистического окружения обеспечили таким образом пограничнику центральное место в школе советской нации. Было бы ошибкой полагать, что речь идет только о пропаганде. Разумеется, во всех областях различия были чрезвычайно велики. Что было общего между украшенным орденами героем со страниц «Правды» и небритым «погранцом», в стоптанных сапогах месившим грязь на границе? Кем на самом деле был сахалинский пограничник – образцовым агитатором и строителем социализма или шпионом на службе японцев? Что скорее двигало советским пограничником, когда он вступал на территорию Восточной Польши: сознание выпавшей ему миссии или стремление разжиться вещами и продуктами или даже бежать? Каждый советский пограничник мог быть то тем, то другим. Характерное для советского режима чрезвычайно сложное управление публичным и секретным тоже способствовало стиранию границ между мифом и реальностью – и это притом что административный дискурс отличался перформативностью.

Советская Россия, а затем СССР, рубежи которых должен был защищать наш герой, являлись новыми территориальными конструкциями. Чем являлась в таком случае граница советского пограничника?

Согласно Большой советской энциклопедии, государственные границы Советской России были определены мирными договорами с Эстонией (2 февраля 1920 года), Литвой (12 июля 1920 года), Латвией (11 aвгуста 1920 года), Финляндией (14 октября 1920 года), Польшей (18 марта 1921 года), Афганистаном (28 февраля 1921 года), а также договорами о дружбе и сотрудничестве с Персией (20 февраля 1921 года), Турцией (16 марта 1921 года), Монголией (5 сентября 1921 года) и Китаем (30 мая 1924 года). Единственной страной, граница с которой не стала предметом переговоров и не была признана, являлась Румыния.

Несмотря на новые границы, на практике ситуация по обе стороны рубежа оставалась нередко прежней, как позволяет судить об этом, к примеру, автобиографический роман Сергея Пясецкого (Песецкого), посвященный жизни контрабандистов на советско-польской границе ^[240]. В 1922–1924 годах автор романа неоднократно пересекал приграничные районы, направляясь из расположенного на территории Польши белорусского городка Ракова в пригород Минска. Этот путь длиной около пятидесяти километров проходил через болота, холмы, реки и леса. Зимой тропы были заметены снегом, и лучшим временем года для контрабанды считалась осень. По обе стороны границы люди жили одинаково: они были бедны, пили водку, пели белорусские песни и просыпались под звон православных колоколов. Торговля находилась в руках евреев; товары обычно обменивались не на местные деньги, а на доллары или золото. Все население жило за счет новой границы. В начале 1920-х годов процесс культурной, идеологической и экономической дифференциации между оказавшимися по разные стороны границы территориями был еще впереди. Пока эти миры оставались тесно переплетенными. Это были окраины многонациональных империй, которые в случае России соответствовали территории черты оседлости, широкой полосой протянувшейся от Балтийского моря до Черного.

Как в этих условиях шло создание границы? Сама по себе граница – устойчивая, четко определенная линия, маркер государственного суверенитета – не интересовала новую политическую элиту, пришедшую к власти в революционной России. Большевиков гораздо больше волновал вопрос экспорта революции. И в Европе, и в Азии главной целью их политики было создание передового фронта революции. Джереми Смит убедительно показал, насколько изобретательной была национальная и территориальная политика, проводимая большевиками в «освобожденном» от буржуазного гнета пространстве ^[241]. Исследователь, однако, не рассматривает вопрос внешних границ, интересовавший до сих пор только специалистов по истории дипломатии. А ведь будь то внешние или внутренние рубежи, в основе определения территориальных границ суверенитета лежали одни и те же принципы, и в эти годы – в период между подписанием перемирий и мирных договоров и созданием Советского Союза – существовало множество связей между политикой добрососедства, пограничной и национальной политикой. Использование традиционных для историографии делений привело к частичному разрыву взаимосвязей между историей внутренней реорганизации нового многонационального государства и историей его внешних границ. Моей задачей является восстановить связь между внутренними и внешними рубежами. Как осуществлялся – в теории и на практике – контроль над периферийными территориями? Прежде всего следует подчеркнуть, что хотя большевики и действовали параллельно с участниками Парижской мирной конференции, определившей устройство послевоенной Европы, политика советских властей заметно отличалась. В своих попытках решить территориальный вопрос вожди революции отказались от унитарного принципа, считавшегося в рамках Версальской системы единственной гарантией стабильности, демократии и прогресса. Как мы увидим, во имя пролетарской революции они весьма талантливо использовали принципы независимости, автономии и федерации народов.

Следует напомнить еще один факт, о котором историки часто забывают: большевики умело применяли соглашения с соседними государствами как для восстановления мира, так и для борьбы с так называемой контрреволюцией в пограничных районах. Уже в начале 1920-х годов советские дипломаты претендовали на роль защитников «духа и буквы» подписанных соглашений и представляли себя образцами для подражания в том, что касалось соблюдения международного права, которое, на их взгляд, постоянно нарушали соседние государства ^[242]. Я постараюсь показать это на примере формирования пограничной зоны с советской стороны, которое сначала отвечало логике двусторонних отношений, а затем превратилось в одну из практик внутреннего контроля пространства.