История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 84

– Какую драгоценность потерял ты!

– Что он с нами сделал, осиротив нас; как же ты не сожалеешь обо мне?

– Где же наш возвеличитель, где наш утешитель? Куда вы его дели? о! о! о!

– Не лучше ли было мне умереть? – спрашивает родственник. – Что с нами будет?

– Крепись, брат мой! – отвечает посетитель. – Что ж делать! Такова была воля Господня! Мы должны повиноваться Ему.

– Ты ли говоришь мне это?.. Могу ли я жить после него?

– Довольно, брат мой, довольно!.. Ты должен жить для детей, для дома, чтобы не попрал их враг! Ты должен жить, чтобы молиться за покойного!..

Проговорив эти слова, посетитель встает и переходит в следующую комнату, где видит нишнеби (куклы).

– Вот где изволите обретаться! – говорит он, останавливаясь перед куклами. – А я думал, что вы оставили нас… я был обманут!., но нет! я обманываю себя, свои чувства! его уже нет здесь… нам осталось только тленное платье твое… действительно ты оставил нас…

С этим грустным убеждением посетитель выходит на галерею, где разложено оружие покойного.

– Где же тот, кто владел тобою геройски? – спрашивает он. – Кто страшил и попирал врагов? Где та сильная рука, которая разрубала тобою врага пополам? Где тот могучий Голиаф? Он умер, он уже прах! Не нужны уж вы нам! – говорит он, обращаясь к серебряным и другим драгоценным вещам. – Того уж нет, с кем мы веселились, распивая этими чашами вино, кто украшался вами; он хуже, чем вы: он земля!.. Нет! Он не хуже! Нисколько!.. Он – священная для меня земля.

Обойдя с подобными восклицаниями все комнаты дома и вещи покойного, посетитель идет к себе домой или возвращается во вторую комнату, в ту, где родственники, но непременно другим путем, отнюдь не входя в те комнаты, в которых уже был. Родственники также могут уходить домой, но обязаны каждый день утром и вечером приходить и поплакать вместе с ближайшим родственником покойного, почти с теми же причитаниями, как и в первый раз.

Изъявление сожаления зависит от красноречия плакальщика, которому присутствующие отвечают также пронзительным воем. От этого в комнате по мере накопления посетителей раздается раздирающий душу плач, невольно заставляющий расчувствоваться и самого бесчувственного человека. По окончании плача все выходят из комнат и прихлопывают три раза дверями. Но одна толпа родственников не окончила своего оплакивания, как на горе появляется другая, еще большая, оглашающая своим криком и рыданием всю окрестность. С увеличением числа оплакивающих увеличиваются крики и рыдания.

Когда все родственники окончили свой очередной плач, то прежде, чем приступят к выносу покойника из дому, начинается плач всеобщий. Каждый старается перекричать своего соседа и отличиться плачем: шум, крик и неистовые движения наполняют комнату. Родственники плачут и кричат, от чистого сердца от скорби, а соседи бьют себя в грудь и рвут волосы, бьют себя головою об стену, можно сказать, по обязанности, по исстари заведенному обычаю. Лица, которые при жизни покойного были в разладе с ним и даже ненавидели его, теперь до крови царапают себе лица и груди, рвутся, чтобы броситься в воду, показывают вид, что намерены убить себя каким-либо оружием, и мечутся так, что два человека едва в состоянии удержать их. Они бранятся, просят не держать, пустить их и умоляют, чтобы дозволили прекратить несносную для них жизнь. Они бросаются к гробу и не дозволяют поднять его, чтобы вынести из дому, – такова сила обычая.

С разного рода затруднениями удается вынести умершего из дому ^[51], и тогда у гурийцев перед гробом является человек, которому дают сулис-сагзали ^[52] (путевая провизия для души), состоящую из кувшина с вином и печеного хлеба. Провизию эту необходимо нести прямо на кладбище, не оглядываясь ни разу назад, иначе сулис-сагзали не достигнет своего назначения. Гурийцы убеждены, что душа человека, оставляя тело и отправляясь в дорогу, имеет нужду в провизии. По верованию туземца, после смерти душа человека остается на земле в течение 40 дней и нуждается в пище точно так же, как все живущее на земле; с переселением же, после этого срока, на небо она, забывая все земное, отвыкает мало-помалу и от пищи. От этого родственники умершего в течение 40 дней во время обеда и ужина оставляют для покойного особую порцию и, отдавая ее нищему, думают, что она чудесным образом достигает до умершего.

В Имеретин при выносе покойника из дома разбивают несколько стекол в овнах. Самые близкие родственники разуваются и идут за гробом босые, хотя бы в это время был снег или мороз.

Возвращаясь с кладбища, в воротах дома умывают руки вином с водою и потом садятся за стол, исключая близких родственников. За обедом подают постные кушанья, и это постничанье продолжается: для близких посторонних, приезжающих каждый день, семь дней, а для близких родственников 40 дней. Члены семейства умершего постятся обыкновенно круглый год; не едят в это время сладких блюд и фруктов, а иногда отказываются навсегда от тех блюд, которые любил покойный.

Начиная с пятнадцатого дня после похорон самые близкие родственники надевают траур и носят его в продолжение года, а иногда и более; дальние же родственники носят его 15 или 40 дней, или до первого торжественного храмового праздника.

Во время траура носят самое грубое черное платье, не бреют бороды, не стригут волос, избегают общества и развлечения; члены же семейства часто запираются в темную комнату на 40 дней и в течение целого года не входят в ту комнату, в которой скончался покойный.

В седьмой и сороковой день совершают гамотирили (выплакивание или последнее оплакивание). Родственники собираются на кладбище и около могилы ставят стол, расстилают на нем ковры, а на них кладут платье покойного, над которым снова плачут и рыдают. Спустя несколько времени совершаются агапи (поминки). Пригласив духовенство, родных, друзей и знакомых, закалывают нескольких быков или коров, овец и кур, причем в Гурии окрашивают куриные яйца в красный цвет. После панихиды духовенство благословляет приготовленные яства, и все принимаются за обед. «Священникам и особенно духовнику умершего подаются лучшие кушанья и по нескольку красных яиц. Порции эти, священникам поданные и называемые арчиви, довольно велики, так что они отсылают часть их к своим семействам. На агапи между прочим духовник покойника, с большим усилием, побуждает чирис-упал принимать скоромные яства».

Чтобы иметь лучшее понятие о поминках, я опишу те, которые были совершены 12 сентября 1846 года над прахом владетеля Мингрелии князя Левана Дадиани.

На равнине, под горою, собирались толпы пеших и конных мингрельцев. Они в беспорядке стремились к Мартвирской горе, на которой стоит древний монастырь Мартвири, где погребено тело Дадиани. Унылый похоронный благовест монастырских колоколов призывал молящихся в церковь. Перед церковною папертью стояли улицей дворяне и служителя в трауре и с открытыми головами. У входа в храм конюхи держали двух коней в траурных попонах; а у самых дверей храма два знамени: одно пожалованное императором Александром I, как знак власти Дадиани, другое Георгиевское, заслуженное мингрельскою милицией на поле брани.