История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 145

Тифлиса возвещали жителям города как о присяге и обязательстве, данных царем русскому императору, так, в свою очередь, и о надежде на действительную помощь России. Народ радовался за себя и за своих потомков и, надеясь избежать разорений от соседей, предавался полному разгулу в течение целого дня.

Грузины не успели в тот же вечер иллюминовать город, потому что целый день 12 декабря стояла весьма дурная погода. На следующий вечер Тифлис был иллюминован с «превосходным искусством в азиатском вкусе». Самою лучшею частию иллюминации было освещение разноцветными огнями и фонарями лавок, которыми наполнен город. «Каждая из них, имея свои товары вывешенными в порядке, различно иллюминованная, наполненная сидящими в ней людьми, представляла нечто смешанное пекинской иллюминации с венецианским карнавалом».

Царь Георгий, со свитою, также ездил по городу.

– Ныне, – говорил он, встретившись с Коваленским, – после разорения земли нашей, иллюминация эта во многом недостаточна и далека от прежних примеров.

– Я ничего более приятного в этом роде не видал: изображенная на лицах всеобщая радость и соучастие в настоящем празднестве есть для меня самая трогательнейшая картина, – отвечал министр.

Окончились церемонии, празднества, и в столице Грузии все пошло обычным, старым порядком.

На пришедший полк и вообще на русских грузины смотрели как на избавителей своих и защитников, ниспосланных самим Богом. Царь лично был более чем кто-нибудь другой предан России; он желал беспрекословно следовать советам и указаниям ее представителей, жить ее жизнью.

Георгия окружали теперь два представителя России, совершенно различные по характеру и нравственным качествам. Во главе войска, присланного на защиту царя, стоял генерал-майор Лазарев, человек прямой, открытый и честный. Коваленский, представитель политики и внутреннего управления царством, был человек честолюбивый и властолюбивый. По первым сведениям, что он будет назначен министром при дворе царя, который ищет покровительства России и признает над собою власть русских императоров, Коваленский уже задался честолюбивыми видами. Он ехал в Тифлис не как посредник, а как губернатор или хозяин. Слабость страны, мягкость характера Георгия давали видам Коваленского канву, на которой он думал вышивать узоры по своему произволу. Зная, что не встретит никакого препятствия со стороны туземцев к приведению в исполнение своих честолюбивых видов, он боялся только постороннего влияния какого-либо другого лица. Начальник войска один мог мешать его неограниченному честолюбию и самовластию. Это-то влияние он и старался уничтожить прежде своего отъезда в Тифлис.

Еще в феврале 1799 года Коваленский, не знавший потребностей страны и характера ее жителей, представил уже свой проект «об учреждении в Грузии регулярного войска и о восстановлении там устройства военного дела вообще». Проект не был принят, но цель его понятна и ясна как нельзя более. Заведение регулярных войск в Грузии устраняло необходимость посылки туда русских войск. Коваленский мог отправиться тогда в Тифлис один, без постороннего глаза, и вести свои дела так, как ему вздумается. Желание это и было поводом к составлению проекта. Не надеясь на его осуществление и боясь, в случае отправления войск, занять незавидную роль посредника между начальником войск и грузинским правительством, Коваленский наводил министерство наше на мысль, что едва ли при таких условиях он в состоянии будет исполнить возложенное на него поручение. Он говорил, что, по отдаленности края и по «обычной военным людям в чужой земле прихотливости», ему трудно будет соблюсти равновесие между тремя лицами: царем Георгием, начальником войска и им самим. По мнению автора проекта, самым лучшим средством и наибольшею пользою было бы переименовать его в полковники и соединить с званием министра звание начальника войск. «Измеряя способности свои, – писал он, – склонность и охоту к воинской службе, смело мог бы я отвечать за себя в неупустительном исполнении дела… Соединение обоих званий в моем лице, доставив мне всю удобность к ревностнейшему прохождению политического моего служения, много бы способствовать могло существенной пользе самой службы. Милость же повышением меня в уравнении со сверстниками моими, состоящими ныне в старших генералах, послужила бы к вящшему меня ободрению».

Так говорил и думал наш министр тогда, когда не знал еще, кто будет назначен командовать войсками. Коваленский, боясь иметь соперника при дворе царя Грузинского, предсказывал уже о ссоре и несогласиях.

Задавшись первенствующею ролью, он хотел быть первым лицом и представителем. Чуждый народу, он думал подчинить себе царя Георгия и, скрывшись за его именем, самовластно управлять Грузиею.

Не таким является генерал-майор Лазарев, начальник военного отряда.

Лазарев пришел в Грузию в звании полкового командира, безо всякой претензии на вмешательство в дела страны и изображения в своей личности представителя чего-то.

Разный взгляд на свои обязанности породил и различные последствия. Коваленский заглядывал вперед, старался приобрести власть и значение, а Лазарев заботился только о своем полке и об удовлетворении его всем необходимым. Для достижения своих целей Коваленский должен был прибегать к неправде и клевете; Лазарев мог действовать прямо и открыто.

Не получая провианта и видя, что солдаты в течение шести дней остаются без дров и без крупы и что вместо последней отпускаются то бобы, то грецкие орехи, то сарацинское пшено, Лазарев отправился к Георгию лично высказать свои нужды.

Зная, что туземные переводчики исполняют свою обязанность недобросовестно и переводят царю вовсе не то, о чем им говорят, Лазарев, не стесняясь, взял с собою капитана Таганова. Объявив Георгию, что полк без квартир, без дров и без каши, он не скрыл, что знает о приказании царя отпустить все необходимое, но что приказания его не исполняются.

– Наши червонцы берут здесь за четыре рубля, – говорил Лазарев, – а мы получаем их за пять. Каждый рядовой наш теряет двадцать шесть копеек на рубль.

– Я разузнаю это, – отвечал царь, – но не вижу никаких выгод, потому что купцы набавят тогда на товары.

– Если вы запретите набавлять на съестные припасы, то солдат ничего не потеряет. Он не покупает прочих товаров. Если мы будем платить лишнее за чай, сахар и сукно, то нам все-таки меньше будет стоить, чем платить промен; солдат же будет тогда получать свои деньги полностью.

Прямое и откровенное слово Лазарева Коваленский старался истолковать в дурную сторону. Он укорял Лазарева в невежестве и неделикатности относительно царя. Георгию он советовал ни с чем не обращаться к Лазареву и передавать все приказания через него, министра; Лазареву же передавал, что будто Георгий недоволен его поведением и удивляется его холодности. Лазарев, как открытый и прямой человек, поверив товарищу, послал сказать царю, что если он ему не нравится, то может просить о замене его другим.

Коваленский требовал, чтобы ему, как представителю России, вызывали караул, а Лазарев отвечал, что по уставу статским чести не положено, «да и его чину никакой нет».