История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 148

«По совершенной беспечности, – доносил Коваленский императору Павлу, – о собственном благе правительства здешнего, удержание верховной власти вашего величества в Грузии, восстановление в оной желаемого и всеми здешними единодушно взываемого благоустройства, да и самое утверждение уважения к владычеству вашего императорского величества в сопредельных сему краю народах не может прочно достигать своей цели иначе, как, во-первых, содержанием здесь войск, во-вторых, учреждением при царе по части введения благоустройства из известных людей совета, который бы был под надзором и побуждением поверенной от вашего величества здесь особы, и, наконец, присвоением сей последней пространнейшей власти, со свойственным тому уважением».

Последняя фраза составляла всю суть, всю цель донесения Коваленского. Нетрудно видеть, что министр наш прежде всего добивался власти и почета, и нельзя не согласиться с Лазаревым, писавшим, что Коваленский хочет управлять всею Грузией.

Для успешного достижения задуманной цели Коваленский должен был часто поступать непрямодушно. Оттого в его донесениях встречаются крайние противоречия. То он доносил, что в Грузии все успокоилось, то свидетельствовал о крайнем беспорядке в правлении. В одном донесении он пишет, что Георгий оказывает ему во всем знаки уважения, исполняет все его советы, в другом – что Георгий не хочет подписать акта и не спрашивает совета Коваленского; то пишет, что нашел в царе твердость правил, здравые рассуждения, кротость и благочестие, то доносит, что царь слаб и ни во что не входит. Не действуя открыто, Коваленский успел поссориться со всеми и сделать то, что, как увидим ниже, наше правительство признало необходимым отозвать его и уничтожить пост министра при дворе царя Грузинского…

Причины, побудившие Георгия искать подданства России, проистекали от совершенного расстройства всего механизма управления и внешнего бессилия царства. Сознавая слабость своего здоровья, свою недолговечность, Георгий боялся за участь, ожидающую его собственное беззащитное семейство, за все царство и народ грузинский.

Незначительная по пространству Грузия, жертва интриг и усобиц, была окружена к тому же со всех почти сторон народами магометанского закона, не перестававшими разорять страну то явными нападениями, то хищничеством, то тайными подговорами лиц, нередко стоявших во главе управления, «отчего и происходит то, – доносил Лазарев, – что рано или поздно (царство Грузинское) должно быть несчастное».

Вдовствующая царица Дарья, мачеха Георгия, женщина нрава «весьма крутого», потерпев раз неудачу, затаила в душе властолюбивые виды и не переставала вредить Георгию. Оскорбленная тем, что не имеет в своих руках правления и что Георгий не обращается к ней за советами, она вела тайные интриги.

Признание императором Павлом царевича Давида наследником грузинского престола и сохранение престола в роде Георгия были противны видам и желаниям царицы Дарьи и ее детей. Георгий и Давид присягали на верность русскому императору, радовался и веселился народ, а царица Дарья подбирала себе сообщников и старалась увеличить партию недовольных.

Старший сын ее, царевич Юлой, имевший поместья в Верхней Грузии и, по завещанию Ираклия, претендовавший на наследство престола после смерти Георгия, являлся деятельным ее пособником. Юлой сам по себе был человек бесхарактерный. Все его поступки были следствием советов матери его, царицы Дарьи, и жены, которую он страстно любил. Впрочем, и их он слушался только тогда, «когда напьется пьян, что с ним всякий день случается; но дабы он не пришел в раскаяние и не возвратился на истинный путь, то приставлены к нему Александр и Парнаоз, кои уже непреклонны». Покровительствуя недовольных, разжигая страсти народа, сам Юлой был явным ослушником царской воли. Несмотря на приказания Георгия, он не выставлял со своих имений ни одного солдата и не давал провианта, приходившегося на его долю по раскладке.

Царевич Вахтанг, весьма хитрый от природы, наружно был весьма усерден к России, хлопотал о нашем войске, а втайне держался стороны братьев и избегал всяких сношений с приверженцами Георгия. Царевич Александр, преданный нравам азиатских народов и исполнявший даже азиатские обычаи, имел много сообщников между всеми народами, окружающими Грузию. Александр, вместе со своим братом Парнаозом, еще при жизни покойного Ираклия II выказывал неповиновение отцу и возмущал народ. «О царевиче Парнаозе, – доносил Лазарев, – я ничего сказать не могу, ибо его ни по чему не видно, исключая чинимых им разорений некоторым подвластным и приверженным царя».

Холодность, существовавшая между братьями и родственниками при самом вступлении на престол Георгия, вскоре обратилась в явную вражду и открытое сопротивление царевичей.

Царевичи Александр и Парнаоз, при общем делении Грузии на уделы, получили от отца в удел имения царицы Дарьи, но с тем, чтобы были введены во владение только после смерти матери.

Перед смертью Ираклия II Дарья успела выпросить у мужа позволение отдать Парнаозу часть имения, назначенного Мириану, находившемуся в то время в России. Возвратившись из Петербурга в Грузию, Мириан стал требовать свою часть от Парнаоза, который, вместо возвращения имения брату, начал укреплять крепость Сурамскую и становился в оборонительное положение. Поступки эти подали повод к началу ссоры.

Царь, расположенный более всех к брату своему Мириану, за то, что тот первый подал голос об утверждении Георгия царем Грузии, готов уже был отправить войско против Парнаоза и силою заставить его отдать имения Мириану. За Парнаоза вступилась царица Дарья. Георгий поссорился с мачехой, но оставил свое намерение об отправлении войска. Парнаоз остался при своих владениях. Тогда царевич Александр, один не имевший удела, стал требовать, чтобы ему были отданы Казахи, которые, по грузинскому обычаю, не могли принадлежать никому, кроме царя. Получив отказ в своих требованиях, Александр стал непримиримым врагом Георгия и недругом остальных своих родственников. В защиту своих прав он начал искать посторонней помощи…

В первых числах июня 1800 года царевич Александр, живший в своей деревне Шулаверы, откочевал к турецкой границе. Было ли то сделано с умыслом или без умысла – неизвестно, но в Тифлисе приняли этот поступок за намерение царевича удалиться за пределы царства. Георгий тотчас же отправил к нему духовника и адъютанта с поручением убедить царевича возвратиться в Тифлис. Принявший в этом участие Ковалевский отправил от себя, вместе с посланниками царя, майора Колонтарова.

16 июня они выехали из Тифлиса, но по прибытии в Шулаверы не нашли уже там царевича. Здесь они узнали, что будто бы Александр, со свитою своею и подвластными ему 500 татарами, с их семействами, откочевал в горы временно. Одни говорили, что наступившие жары заставили царевича искать прохлады в горах; другие уверяли, что он откочевал с целью уйти за границу. Посланные отправились за царевичем, настигли его в Сомхетии и 17 июня, вечером, имели с ним свидание. С неудовольствием и весьма холодно принял Александр письмо Георгия и с таким же неудовольствием выслушивал увещания и просьбы вернуться в Тифлис.

– Не один раз, – говорил он, – как я, так и царица, мать моя, слышали подобные обнадеживания и столько же раз видели нарушение обещаний, испытали притеснения, причем употреблена была даже военная сила против моих братьев; они и мать моя лишены принадлежащих им прав и преимуществ. У моей матери отняты имения и доходы, которыми она существовала. Я сам, которому не была оказана должная справедливость, переносил все до сих пор с терпением. Не надеюсь, чтобы царь и впредь сдержал свое слово, а потому не могу решиться прибыть в Тифлис по его приглашению.