История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 40

Видя, что главнокомандующий на Кавказе и представитель России в Константинополе не соглашаются ни на какие территориальные уступки, Порта решилась обратиться прямо к императору Александру. В депеше графу Нессельроде рейс-эфенди Талиб, бывший в Бухаресте первым полномочным при заключении мирных условий, подробно развил мнимые свои права на требуемые Турциею пункты и просил принять в уважение его доказательства. Ответ на домогательство султана был получен весьма скоро в Константинополе, и Италийскому поручено было объявить турецкому министерству о падении Бонапарта, о возведении Людовика XVIII на престол и обнадежить Порту в искреннем расположении императора Александра.

«Сходственно с оными расположениями, – говорил Италинский, – Его Величество желает, чтобы Порта, отвергая всякие коварные советы и внушения, наблюдала в отношениях своих с Россией правила доброго соседства и постановления существующих трактатов; желает, затем, чтобы она была уверена в благонамерениях и усердии его к империи Оттоманской. По предмету же представлений ее о возвращении нескольких мест в Азии, которых она не почитает принадлежностью России, государь император обещает рассмотреть оные со всею существу их приличною умеренностью и снисхождением, коль скоро позволят нынешние его величества упражнения, спокойствие и благоденствие Европы на непоколебимом основании утвердить имеющие».

Выслушав столь резкое и решительное заявление русского посла, Порта приняла его с наружным видом признательности, но в действительности с сознанием, что все эти обещания в будущем могут быть легко преданы забвению. Она покорилась необходимости потому, писал Италинский ^[210], что «Россия, представляясь теперь Порте во сне и наяву страшилищем, от которого ничто не может ей обещать заступления, принудила ее принять вид кротости и добросердечия». Обвиняя как в заключении мира, так и в неуспехе своих домогательств рейс-эфенди Талиба, султан, по совету своих приближенных, лишил его всех чинов и отправил в ссылку. «Новый рейс-эфенди, – писал Италийский ^[211], – добр и со способностями, но качества сии остаются в совершенной праздности: будучи творением врагов предместника своего, он единственно вдохновениями их живет и действует в новом звании своем». Когда наш посланник потребовал от Порты отправки фирмана пограничным пашам, чтобы они не предпринимали никаких неприязненных действий и чтобы наши транспортные суда были пропущены до р. Риону, то рейс-эфенди отвечал, что Порта не согласна, опасаясь, что Россия может основать на этом в пользу свою право, предосудительное желаемому со стороны Порты окончанию дела».

Что же касается до фирманов пограничным пашам, то рейс-эфенди хотя и обещал исполнить желание нашего посла, но медлил своим распоряжением, и турки производили хищничества в наших пределах. В конце 1814 г. сын кобулетского бека ворвался в Гурию с 500 человеками турецких войск и разграбил Озургеты. Часто турки, переправляясь на лодках через р. Рион и скрываясь в лесах, стреляли по нашей команде, расположенной у пристани, где выгружался провиант; они нападали на наши небольшие команды, находившиеся у Редут-Кале, и захватывали в плен одиночных людей.

Бегство Наполеона с острова Эльба и переворот, им сделанный в делах Европы, произвели сильное впечатление в Константинополе, тем более что вскоре в столицу султана явился французский агент Жобер, знакомый туркам по прежним сношениям с Наполеоном. Порта втайне радовалась такому обороту дел в Европе, но не решалась открыто признать в Жобере представителя Франции. Она приказала снять герб Наполеона, самовольно выставленный Жобером на доме французского посольства, что и было исполнено особым отрядом янычар, для того назначенным ^[212]. Хотя Порта и заявила, что не потерпит никаких трехцветных знаков Наполеонова владычества, что она признает законным государем Франции короля Людовика XVIII, но Жобер оставался в Константинополе и переговаривался с влиятельными лицами. Турецкое правительство прислушивалось к гулу европейских выстрелов и, готовясь извлечь из них пользу, подготовляло для того почву. Оно отправило в наши пограничные владения своих посланных, распускавших слухи, что все союзные державы, отклонясь от России, присоединились к Наполеону и что находящиеся в Закавказье войска вызываются в Россию для защиты собственных ее границ. Считая неудобным выжидать окончания борьбы в Европе и полагая, что главнокомандующий на Кавказе будет теперь более уступчив, Порта предписала эрзерумскому сераскиру вновь потребовать уступки провинций и поддержать свое требование военными демонстрациями.

В половине июня 1815 г. эрзерумский сераскир, под предлогом наказания ахалцихского Селим-паши, собрал до 15 000 войск, подошел к имеретинским границам и остановился недалеко от Ахалциха. Он прислал к Ртищеву своего чиновника с письменным требованием, чтобы ему были уступлены Имеретия, Гурия, Мингрелия и Абхазия, как собственность, принадлежащая Порте, и чтобы русские войска очистили крепости Кутаис, Багдад, Шаропань, Кемгал (Редут-Кале) и Анаклию. Предуведомленный заранее о движении сераскира, главнокомандующий хотя и располагал весьма ограниченным числом войск ^[213], но успел сосредоточить их в трех небольших отрядах, расположенных в таких пунктах, из которых они могли двинуться в Ахалцихский пашалык и выйти в тыл туркам. В то же самое время владетели Гурии и Мингрелии были приглашены содействовать своими силами русским войскам, если бы неприятель покусился вторгнуться в Имеретию, а командующему войсками в Крыму была отправлена просьба немедленно командировать из черноморского флота эскадру судов с десантом, для крейсерования у наших берегов ^[214], и посадить на нее потийский гарнизон ^[215].

Сделав все эти распоряжения, Ртищев отвечал сераскиру, что требование, «дабы я, очистив от российских войск Имеретию, Гурию, Мингрелию, Сухум-Кале, Анаклию и Кемгал (Редут-Кале), также крепости Багдади, Кутаис и Шаропань, отдал бы вам на основании мирных условий, как принадлежность Порты, – то позвольте мне отвечать вам на сие со всею искренностью, что требование такового рода для меня уже не новое. Предместники ваши, сераскир Эмин-паша и также Ахмед-паша, равным образом требовали от меня уступки сих владений… Предместники вашего высокостепенства, по благоразумию своему, вняли истине моих доказательств и не входили более ко мне со своими о сем требованиями. Сама Порта, убедившись справедливыми представлениями по сему предмету полномочного российского посла, находящегося при высочайшем турецком дворе, которому я сообщил подробно все сведения, до сего касающиеся, оставила было через своих главнокомандующих в здешнем крае продолжать притязания на земли, вами упоминаемые, и, как мне известно, обратилась по законному порядку к объяснениям с кабинетом его величества. Но по какому поводу вы изволили возобновить сии предложения, – мне неизвестно».