Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 35

Почему Тоорил потерпел поражение, хотя кереитский правитель и располагал более значительными ресурсами, более широкими политическими связями и более многочисленными войсками? Причин много. В нем совмещались слабость и жестокость, вероломный братоубийца был нерешителен и не умел к тому же просчитывать свои действия, подобно хорошему шахматисту, на несколько ходов вперед, то есть не обладал способностью, которой в избытке имелось у Тэмуджина. Переменчивого и вечно колеблющегося Тоорила с легкостью дурачил Джамуха. Слабохарактерность особенно проявлялась в отношениях с сыном, которого он с самого начала должен был осадить в интересах государства. В результате безволие хана плачевно отразилось на будущем кереитов. Вряд ли можно оправдать его ссылки на то, что он якобы уступал сыну ради того, чтобы предотвратить мятеж и гражданскую войну в ханстве ^[394]. Тэмуджин был много умнее и политически грамотнее Тоорила, не говоря уже о том, что он опирался на более вышколенную и дисциплинированную армию, более эффективную разведку и контрразведку. Одним из кереитских грандов, кому Тэмуджин сохранил жизнь, был и Джаха-Гамбу, брат Тоорила, ставший одним из самых надежных тайных агентов при кереитском дворе ^[395]. Вдобавок ко всему, в его войске оказалось множество дезертиров и до сражения, и во время трехдневного побоища в Чжер-кабчигайской пади ^[396].

Еще одним фактором очевидного превосходства монголов была исключительная талантливость полководцев. По крайней мере, троих — 27-летнего Субэдэя, его одногодка Джэбэ и 34-летнего Мухали — можно было по праву назвать гениями военного искусства. К этой же категории военачальников относились и Джэлмэ, Боорчу и Борохул. Да и другие воины украсили бы любую армию меньшего калибра. Одним из девяти нукеров Тэмуджина был Чилаун, которого во время сражения с кереитами выбили из седла. Он не растерялся, схватил копье и ударил нападавшего всадника. Тэмуджин потом с изумлением говорил: «Откуда у человека, сбитого с коня, появляются силы, чтобы подняться на ноги и продолжить бой? Даже если он встанет, как он может атаковать всадника и поразить его? Вы когда-нибудь видели пешего человека, сражающегося и приносящего головы противника в руках? Я никогда не видел воинов, подобных этому герою» ^[397]. По контрасту, кереитские командующие, за исключением Хадах-баатура, описываются в источниках как люди хвастливые, слабосильные, избегающие опасностей и ответственности. Неслучайно Рашид ад-Дин сделал такое мрачное заключение: «Это означало конец правления государей кереитского народа, полное исчезновение племени. Такова была Божья воля» ^[398].

Последнее препятствие для гегемонии Тэмуджина в Монголии создавали найманы, и это была грозная сила. Не на шутку встревоженный неожиданным разгромом Тоорила и крахом кереитского государства, Таян-хан зимой 1203/1204 года сформировал четвертую и самую могущественную коалицию, соединявшую ресурсы собственной нации и разнородных (и многочисленных) племен и кланов, недовольных монгольским гнетом. В объединенной оппозиции оказались Джамуха, Алтан, Хучар, Алин-тайши, самопровозглашенный лидер «истинных» кереитов (тех, кто не признал власть Тэмуджина), Тохтоа-беки с остатками меркитского воинства, Худуха-беки, глава союза ойратских племен и несколько других предводителей ^[399]. Источники единодушно указывают, что войну начал в 1204 году Таян-хан, у которого не было иного выхода из-за невозможности сосуществовать с новым государством Тэмуджина.

Стратегия Таян-хана основывалась на замысле зажать монголов между двух огней — онгутами на юге, могущественным племенем, насчитывавшим более 4000 семей, и найманами на западе. Он рассчитывал на солидарность онгутов с учетом этнической общности (найманы и онгуты были тюркскими племенами) и одинаковой веры (и те и другие были несторианскими христианами). Но идея оказалась нереалистичной, и Таян-хан мог бы понять это с самого начала, если бы проявлял поменьше наивности в политике. Алахуш-дигитхури, вождь онгутов, уже примкнул к лагерю монголов, а его сын женился на знатной борджигинской невесте ^[400]. Исходя из политических реалий, онгуты полагали, что гегемония Тэмуджина в Монголии поможет стабилизировать положение на китайской границе, где им постоянно приходилось не по своей воле попадать в конфликтные ситуации, когда кочевники устраивали набеги в Китай или цзиньцы в ответ проводили карательные экспедиции.

Цзиньцы, опасавшиеся и появления могущественной империи за северными границами, и еще больше поражения найманов в назревавшей войне (они всегда недооценивали монголов, пока запоздало не поняли ошибку), сообщили Тэмуджину о своих намерениях. Говорили, будто бы их посланник пришел в лагерь монголов вскоре после гонца от Алахуша, принесшего аналогичные сведения ^[401].

Но не только провал стратегии «двойного удара» удручал Таян-хана. В его собственном семействе не было согласия. Брат Буйрук отказался и помогать и взаимодействовать, сократив таким образом потенциальную численность войск вдвое. Хуже того, Таян-хана полностью подмяла под себя жена Гурбесу, горячая сторонница войны, заставившая супруга подчиняться ее желаниям. Все еще достаточно молодая женщина, Гурбесу психологически подавила Таян-хана: она была женой умершего старшего брата и досталась ему в наследство. Отчасти по этой причине в источниках сложилась путаница в отношении ее места в семье: одни представляют ее матерью Таян-хана, другие — женой. Гурбесу никогда не скрывала неприязни к монголам и однажды сказала, что их можно использовать разве только в доении коров и овец и «лишь после того, как велеть им вымыть руки и ноги» ^[402].

Тэмуджин готовился к войне основательно. Еще до сражения с Таян-ханом он кардинально реформировал монгольскую армию и продолжал совершенствовать ее организацию и после 1206 года. Хан разделил ее на десятки, сотни и тысячи, применив десятичную систему маньчжурских чжурчжэней, правивших на севере Китая, но имевших древнюю историю, начинающуюся с номадов сюнну (хунну) первых столетий христианской эры ^[403]. В дополнение к этим десятичным контингентам создавалась личная охрана: восемьдесят отборных богатырей ночной стражи (кебтеулов) и семьдесят дневных стрельцов (тургаутов). Элитные подразделения багатуров напоминали древние отряды «бессмертных» в Персии или римских преторианцев. Затем появились и зачаточные структуры имперской администрации, главная задача которых заключалась в усмирении недавно завоеванных народов. Полюбив магическое число девять, Тэмуджин разделил немонгольские территории на девять уделов, выстроив иерархию местных правителей, назначенных из числа самых верных придворных с «губернаторами» на самом верху, которым вменялось в обязанность любой ценой держать людей в повиновении и не допускать мятежей в тылу, пока Тэмуджин готовится двинуться против найманов.