Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий - читать онлайн книгу. Автор: Мониша Раджеш cтр.№ 64

Ник и Джем отправились на поиски вагона-ресторана, а Сара, у которой разыгрались кашель и насморк, читала, лежа на своей полке. Осмелев благодаря отсутствию сопровождающих, я спросила ее, что она извлекла из речи Ли после ужина.

– Обычно они говорят заключительное слово в конце поездки, но он никогда не говорил ничего подобного раньше, – ответила она. – Я была ошеломлена. Это было нечто особенное.

– Как ты думаешь, насколько они верят официальной версии властей? Ли ведь жил за границей, так что было бы странно, если бы он не знал, что происходит.

– На самом деле догадаться, что они знают, трудно. Вы можете получить какую-то информацию из их языка тела и общего отношения к посещению памятников и тому подобному. Я работала с сопровождающим, который сознательно испачкал обувь перед тем, как мы пошли в мавзолей, и носил ее в таком виде в качестве демонстративного неповиновения. Он никогда не восхвалял Кимов так, как это делали другие, и это был его способ тихого протеста против них. За годы знакомства с ним из его рассказов я поняла, что он возмущен происходящим и испытывает постоянную фрустрацию. Он испытал чувство свободы, пока рос за границей, и, как мне показалось, так и не приспособился к жизни в Северной Корее.

– Неужели они откровенно говорят то, что думают?

Сара покачала головой:

– Нет. Это просто не в их интересах. В том смысле, что некоторые из них читают новости BBC и различные другие источники, которые не подвергаются цензуре, и даже глазом не моргнут, потому что просто в это не верят, или, может, потому что ничего не могут сказать против… В одном из моих туров был гид, у которого была маленькая фотография Барбары Демик в бумажнике. Естественно, это не могло меня не удивить, и я спросила, почему он ее носит с собой, на что он ответил, что это для того, чтобы никогда не забывать, как выглядит ее лицо.

Иммиграционные власти и таможенники всегда оказывают на меня странное действие, заставляя задуматься, нет ли в моей косметичке килограмма героина, пока вглядываются то в фотографию в паспорте десятилетней давности, то в мое лицо, а я тем временем пытаюсь сохранять хладнокровие. Ранним вечером мы добрались до Синыйджу, и по мере того, как звук сапог и голосов приближался к нашему СВ, я начала потеть от беспокойства и тревоги. Пограничник приказал нам передать наши телефоны и камеры, он записал марки и модели каждого из них. Через несколько минут прибыл второй пограничник с настолько острыми скулами, что казалось, что о них можно порезаться, и жестом приказал передать все айфоны. В течение предыдущих десяти дней у нас не было доступа к Wi-Fi, 4G или любой мобильной сети, поэтому я не смогла отправить фотографии, которые, как я подозревала, сейчас будут удалены. Считая себя гением, я отправила фотографии, которые хотела сохранить, в папку «недавно удаленные», и была крайне удивлена, когда пограничник начал осмотр именно с нее. При себе у меня также был рулончик корейских вон, завернутый в грязные носки в рюкзаке, иностранцам нельзя было иметь эту валюту, не говоря уже о вывозе из страны, однако нам удалось обменять их в универмаге на пачку пользующихся спросом евро. Пограничник покосился, встретившись со мной взглядом, пока тщательно пролистывал фотографии, удаляя все, что посчитал неуместным. Вернув мне мой телефон, он едва уделил внимание айфону Джема, прежде чем перейти к осмотру фотографий на камере Ника, после чего приказал ему удалить подборку фотографий, на которые попали местные жители. Разочарованная тем, что самые интересные кадры потеряны, я, надувшись от обиды, села у окна и стала ждать проверки паспортов. Прошло больше часа, пока все пограничные процедуры были пройдены, и мы отправились дальше, а мои грязные носки остались нетронутыми.

Вместе мы собрались у окна, чтобы поглазеть на две страны, расположенные вдоль реки Ялу, и наблюдали, как солнце разбрасывает свои усталые лучи по воде, вокруг силуэтов рыболовных судов. Когда мы пересекли мост в Китай, наше отделение вдруг на мгновение осветилось солнечным светом, словно возвращая возможность радоваться жизни. В конце моста мой телефон завибрировал на столе, первые сообщения начали приходить, когда мы официально въехали на территорию Китая. Ник просиял.

– Теперь, когда мы наконец уехали оттуда, я чувствую одновременно эйфорию и легкую истерику, – сказал он, потирая бедра. Удивительно, что мы чувствуем себя настолько освобожденными не в какой-то другой стране, а именно в Китае. Все относительно, не так ли, стоит только об этом задуматься. Ну, кто готов поужинать?

В вагоне-ресторане было дымно и жарко, он был битком набит северокорейцами, китайцами и кучей туристов, которые изучающе разглядывали друг друга из-за бутылок местного пива. Сара спала, а Ник присоединился к Томми и Анне, поэтому Джем и я, случайным образом выбрав стол, оказались за ним по соседству с Эдом из Юты и Яцеком из Польши. Мне было очень любопытно, не является ли Эд мормоном-миссионером, я позволила Джему начать обычный для всех путешественников разговор о том о сем, а сама тем временем его анализировала и делала предположения. Загорелый, словно старушка из Бенидорма, бородатый и носивший пару слегка потрепанных кожаных браслетов, Эд, судя по всему, уже давно находился вдали от дома. За свое путешествие он явно посетил не только Северную Корею. На вид ему было под пятьдесят, что вызвало мое подозрение, а не один ли он из особой категории: в целом не было ничего плохого или странного в профессиональных отпускниках средних лет, которые часто специально находили контракты на шесть месяцев, зарабатывали приличное количество денег, а затем улетали на отдых до конца года. Но в целом все они были друг на друга похожи. Я столкнулась с несколькими такими во время путешествий по Юго-Восточной Азии и по Европе: они всегда путешествовали в одиночку, но обычно прибивались к группам людей по крайней мере на десять лет моложе себя, над которыми могли взять шефство, искусно сворачивая косяки на пляже. В заднем кармане у них всегда лежал изношенный томик Камю, они знали толк в том, где заказать лучший пад тай в Ко Пхангане, и, конечно, успели побывать на волосок от смерти, оказавшись в пасти питона, крокодила или кабана. Такие мужчины уже, как правило, познали смысл жизни, несмотря на то что спустили большую ее часть в унитаз, и представляли из себя не более чем странных малых, сидящих на галечном пляже в Биаррице с группой восемнадцатилеток и коробкой пива Desperados. Их сверстники, обычно уже были женаты и имели детей, водили «Лексусы» и отдыхали в Коста-Рике.

Я улыбнулась сама себе, осознав, что теперь стала экспертом по оценке попутчиков. Должно быть, я только что прошла обряд инициации. Возвращаясь к разговору, я спросила Эда, куда он направится дальше.

– Вьетнам, Лаос, может быть, Камбоджа.

– Мы не были в Лаосе, но прокатились на «Экспрессе Воссоединения» по побережью Вьетнама, а затем проехали через Камбоджу, – сказала я.

– Да, но с Лаосом ничего не сравнится, – сказал Эд, растягивая «о». – Я провел там три месяца в прошлом году и тоже ездил на том самом вьетнамском поезде.

– Было очень весело, но это было, пожалуй, одно из худших купе, в которых нам доводилось ездить.