От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 115 | pharmateka.ru

8 марта 1939 году Гитлер выступил с речью на совещании представителей военных, экономических и партийных кругов, в которой обозначил программу действий нацистского режима: до 1940 года – оккупация Чехословакии, затем Польши – это даст возможность поставить под контроль ресурсы Венгрии, Румынии и Югославии. В 1940–1941 годах – разгром Франции и установление господства над Англией – это отдаст в распоряжение Германии колониальные богатства и владения этих стран во всем мире. После этого, «впервые объединив континент Европы в соответствии с новой концепцией», Германия сведет счеты с «еврейскими королями доллара» в США и уничтожит американскую «еврейскую демократию»^[941].

Руководство Германии первостепенное значение придавало созданию наиболее благоприятных условий для нанесения первого удара по противнику. Эти условия включали в первую очередь фактор внезапности, который обеспечивался высокой мобилизационной готовностью населения и вооруженных сил еще в мирное время. Кроме этого, предполагалось, что для быстрых и крупных первоначальных успехов военные действия нужно будет начинать до окончания мобилизации и даже до завершения развертывания сухопутных войск. Наконец, объявление войны не обязательно должно было предшествовать началу военных действий^[942].

Германо-польская война явилась своеобразным опытным полигоном, на котором проверялась теория «молниеносной войны» с целью ее применения в более крупном масштабе. В войне с Польшей германское командование осуществило внезапное нападение, создало и применило ударные группировки, наступавшие по сходящимся направлениям с участием сильных первичных соединений и во взаимодействии с крупными силами танков и авиации.

Теория «молниеносной войны» прошла в войне с Польшей первую проверку на практике и дала положительные результаты. Это укрепило уверенность германского руководства в неуклонном росте мощи вермахта, в правильности основополагающих положений военной доктрины Германии. В то же время, сосредоточивая внимание на наступательных формах борьбы, военная доктрина в известной мере недооценивала оборону, а иногда и пренебрегала ею. Детально разработанные способы вооруженной борьбы нередко превращались в шаблон; преувеличение роли оперативного использования танков приводило к недооценке организации тесного взаимодействия с пехотой.

Главный недостаток германской военной доктрины состоял в том, что она не отражала реального соотношения сил между Германией и ее противниками. Она была построена на преувеличенном представлении о силе и возможностях вермахта и на явной недооценке сил и возможностей противников. Ошибочность этих положений подтвердилась ходом Великой Отечественной войны. Когда война приняла затяжной характер, выявились все недостатки подготовки Германии и ее вооруженных сил к такой войне. Сказалось отсутствие подготовленных резервов, однобокий характер тактических взглядов и строительства вооруженных сил, отсутствие стратегических планов на длительную войну и т. д.

Решение Гитлера напасть на Советский Союз относится к фундаментальным проблемам начала Великой Отечественной войны. Политическая конъюнктура порождала и продолжает порождать различного рода толкования и всевозможные объяснения данному решению. Исходя из этого, любые суждения по этому поводу вызывают острые дискуссии в политических и общественных кругах заинтересованных сторон, а также среди профессиональных исследователей и историков. К недостаткам значительного числа работ по военной истории и истории дипломатии накануне Великой Отечественной войны можно отнести изучение этого периода вне связи с общим контекстом внутреннего положения в самой Германии и сложившейся военно-политической обстановкой.

Начало Великой Отечественной войны стало отправной точкой для ее историографии, заслонив предшествовавшие ей драматические события. Анализ только советско-германских отношений упускает из виду столь же сложные и важные отношения СССР и Германии с Англией, а также с балканскими странами и Турцией^[943]. Комплексное рассмотрение военных, стратегических и политических аспектов обстановки в Европе и в самой Германии позволит расширить поле исследований, фокусируя внимание на ключевых проблемах.

Гитлер последовательно ставил себе целью разгромить СССР «как штаб-квартиру еврейско-большевистского мирового заговора»^[944]. Вместе с тем нельзя не замечать факта существования в германской политике своеобразного переплетения расчета и догмы, стратегии и идеологии, внешней и расовой политики. Во внешней политике Гитлера неизменно присутствовала идеологическая составляющая. Однако до принятия окончательного решения о нападении на Советский Союз она подчинялась геополитическим соображениям и меняющимся политическим обстоятельствам. Неотступно преследуя свои цели, Гитлер порой был вынужден адаптировать свои методы к новым обстоятельствам^[945].

В результате военных побед на Западе в руках нацистского руководства оказались большие военные трофеи и военно-экономические ресурсы. Тем не менее этого было недостаточно, несмотря на жесткую экономию горючего, сырья, материалов. Германия оказалась перед выбором: либо в кратчайший срок многократно усилить орудие блицкрига – вермахт и продолжать громить противников поодиночке, либо расширять военно-промышленную базу и тем самым упустить время, чем воспользовались бы противостоящие великие державы, с объединенной экономической мощью которых Германия соперничать не могла. Сделав ставку на молниеносный разгром СССР, германское руководство надеялось добиться этого при максимальном использовании наличной экономической базы, а в дальнейшем, используя захваченные советские ресурсы, интенсивно развивать промышленность для борьбы с Англией и США.

Признавая, что борьба на Востоке «будет тяжелой», Гитлер не сомневался «в крупном успехе» и надеялся, что «нам в результате удастся обеспечить на длительное время на Украине общую продовольственную базу. Она послужит для нас поставщиком тех ресурсов, которые, возможно, потребуются нам в будущем…»^[946].

Важной политической и военно-экономической вехой на пути к агрессии в Европе стала разработка осенью 1936 года так называемого четырехлетнего плана. В декабре 1939 года руководство военной экономикой было возложено на Геринга как уполномоченного по четырехлетнему плану. В марте 1940 года было создано министерство вооружений и боеприпасов. На рубеже 1940–1941 годов представители германских промышленных кругов начали создавать специальные организации, которые должны были обеспечить реализацию империалистических экономических целей Германии на территории Советского Союза.