От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 135 | pharmateka.ru

Таким образом, в агрессии против Югославии и Греции участвовало до 80 дивизий Германии и ее союзников, а также более 2 тыс. самолетов^[1127].

По имеющимся на сегодняшний день документальным данным, новое югославское руководство понимало, что нападение Германии на страну все же состоится, несмотря на югославские заявления о сохранении обязательств по Тройственному пакту, и в этих условиях стремилось выиграть время. Об этом заявил 30 марта 1941 года военный министр генерал Б. Илич в беседе с поверенным в делах СССР в Югославии В. З. Лебедевым^[1128]. Тогда же он от имени югославского правительства обратился к СССР за помощью, выразив пожелание заключения «военно-политического союза, на любых условиях, которые предложит советское правительство, вплоть до некоторых социальных изменений, осуществленных в СССР, которые могут и должны быть проведены во всех странах… Мы считаем, что Москва может своим выступлением в Берлине воспрепятствовать нападению немцев на Югославию»^[1129].

Однако у Сталина не было намерения идти так далеко, как это сделала царская Россия в 1914 году, вступив в Первую мировую войну. Военный союз с Югославией означал бы в случае германского вторжения в эту страну немедленное вступление СССР в войну.

3 апреля югославский премьер Б. Симович выразил «готовность Югославии немедленно принять на свою территорию любые вооруженные силы СССР, в первую очередь авиацию». Он передал последние сведения разведки о стягивании немецких войск к границам Югославия, а также и полученную от шведского посланника в Берлине информацию, «что немцы имеют план нападения на СССР в мае»^[1130]. Для ведения переговоров с советским руководством была выделена делегация во главе с М. Гавриловичем (посланник Югославии в СССР), который 3 апреля 1941 года вручил первому заместителю народного комиссара иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому югославский вариант проекта договора между Королевством Югославия и Советским Союзом.

Подписание Договора о дружбе и ненападении между Советским Союзом и Королевством Югославия произошло около 3 часов утра 6 апреля, за несколько часов до начала фашистской агрессии^[1131]. Есть различные версии относительно намерений советского руководства при подписании договора, включая и то, что таким образом Сталин стремился отсрочить нападение на СССР. Возможно, правы те, кто считает, что Сталин надеялся, что договор о ненападении все же задержит начало агрессии против Югославии и даст возможность ей лучше подготовиться к войне^[1132].

Однако Гитлер уже принял решение. В 5 часов утра 6 апреля 1941 года германские войска вторглись в пределы Югославии. Нападение началось в Вербное воскресенье без объявления войны налетом 150 бомбардировщиков на Белград, несмотря на то, что югославское правительство еще за два дня до этого объявило свою столицу «открытым городом», безопасность которого обеспечивалась международным правом. Одновременно 12-я армия вермахта выступила против Фракии и Македонии.

В тот же день начальнику генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Ф. Гальдеру был доложен «план переключения с «Операции-25» на операцию «Барбаросса»^[1133].

В ходе быстротечной военной кампании – так называемой апрельской войны – югославская армия была разгромлена. Уже 17 апреля уполномоченные югославского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции армии, вступивший в силу на следующий день. Еще до капитуляции, 10 апреля 1941 года, сразу же после вступления немецких войск в Хорватию, в Загребе было объявлено о создании так называемого Независимого государства Хорватия (НГХ) под управлением правительства во главе с хорватским фашистом-усташем А. Павеличем.

После оккупации территория югославского королевства была разделена демаркационной линией на две основные части: немецкую и итальянскую. Часть Югославии Германия уступила своим сателлитам – хортистской Венгрии и царской Болгарии.

23 апреля 1941 года, несмотря на продолжавшееся сопротивление греческих войск, их командование подписало соглашение о капитуляции. 27 апреля германские войска вступили в Афины, а к исходу 29 апреля они достигли оконечности полуострова Пелопоннес.

Заключительной операцией балканской кампании был захват немецко-фашистскими войсками острова Крит, имевшего важное стратегическое значение. Овладев островом, можно было блокировать вход в Эгейское море и контролировать подступы к восточной части Средиземного моря, Египту, Суэцкому каналу и Палестине. Захват Крита должен был показать Англии, что для вермахта не существует непреодолимых водных преград, и тем самым помочь немецкой дипломатии склонить ее к «почетному миру» перед нападением на СССР. В ходе десантной операции «Меркурий», начавшейся 20 мая, немецкие войска 31 мая овладели Критом.

Поражение Югославии и Греции в 1941 году означало, что фашистская Германия захватила господствующее положение на Балканах. Тем самым были созданы, как полагало германское руководство, благоприятные условия для нанесения удара по СССР с южного направления.

Следует особо отметить, что вскоре после начала балканской кампании германское командование стало выводить с фронта значительные силы и перебрасывать их в районы сосредоточения по плану «Барбаросса». В результате балканской кампании лишь одна дивизия из всей намеченной группировки войск не смогла принять участия в нападении на Советский Союз. Две танковые дивизии прибыли на место с некоторым запозданием^[1134]. Эти факты ставят под сомнение утверждения некоторых исследователей, будто балканская кампания вынудила германское руководство столь значительно отодвинуть сроки «Барбароссы», что якобы явилось в последующем одной из причин провала наступления на Москву^[1135].

После успехов на Балканах усилилась зависимость политики итальянского руководства от внешнеполитического курса нацистской Германии. Несмотря на то, что Гитлер скрывал от своего итальянского союзника планы подготовки нападения на СССР, «крестовый поход» против Страны Советов для Муссолини был давнишней мечтой. Однако, кроме ярого антибольшевизма, фашистская пропагандистская машина Италии не могла привести ни одного аргумента в пользу участия своей страны в войне против Советского Союза. Ведь Италия и СССР не имели общих границ, их интересы не сталкивались ни в одном районе земного шара. К тому же, несмотря на присущий фашистской идеологии антикоммунизм, Италия вплоть до июня 1941 года поддерживала с СССР торговые отношения и даже сотрудничество в военно-экономической сфере^[1136].