От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 251 | pharmateka.ru

В условиях нарастания военной мощи Германии к началу 1939 года все яснее стала вырисовываться перспектива ее нападения на Польшу. В Лондоне, Париже и Вашингтоне с беспокойством отнеслись к этим планам. Весной 1939 года Англия и Франция дали гарантии Греции, Польше, Румынии и Турции на случай возникновения для них военной угрозы и одновременно установили контакты с СССР с целью согласования позиций перед лицом угрозы нацистской агрессии.

Однако согласно многочисленным известным на сегодняшний день фактам, в том числе и приведенным в настоящей работе, эти контакты носили скорее характер зондажа в целях использования СССР в качестве основной силы для противодействия военной экспансии Германии. Со стороны СССР его военно-политическим руководством была предпринята еще одна попытка обеспечить безопасность страны путем совместных политических и военных усилий Великобритании, Франции и СССР. Военная часть советского плана опиралась на политико-военные меры, конструктивность которых подтверждается документально.

Рассмотрение событий, связанных с англо-франко-советскими переговорами, указывает, что к середине августа 1939 года у советского руководства не осталось надежд на достижение договоренности СССР с Англией и Францией, так как западные страны настойчиво уходили от конкретного решения вопроса о степени, формах и способах взаимной помощи. Как и в период Мюнхена, для Запада угроза «советизации» Европы оказалась более опасной перспективой, хотя западные государства были не прочь остановить агрессию чужой кровью, чтобы отодвинуть ее от себя, «сдав» Польшу. Советское руководство не желало подставлять себя под удар германской военной машины без четко оговоренных с Западом условий взаимодействия и в результате предпочло пойти на иной способ обеспечения безопасности государства.

К тому же советскому руководству было также известно о намерении Токио перевести конфликт на р. Халхин-Гол в полномасштабную войну. В сложившейся обстановке 23 августа 1939 года оно пошло на принятие предложения Германии (то есть потенциального агрессора) о заключении договора о ненападении, предполагавшего нормализацию отношений между двумя странами, включая предложения по разделу сфер влияния.

В данном случае следует еще раз отметить как положительные, так и негативные стороны советско-германского договора для СССР. При его оценках авторы настоящей работы исходили из того, что в то время на Западе активно продвигалась идея «второго Мюнхена» – созыва нового совещания четырех держав (конечно, без участия СССР). Сталин, несомненно, был информирован, что Гитлер ведет двойную игру. Следует отметить, что Гитлер оказался бы в выигрыше в любом случае. Его в переговорах с Москвой устраивали в то время оба варианта: и принятие предложения по договору, и отклонение его. Последнее давало возможность Гитлеру заявить, что он протянул России руку дружбы, большевики не приняли ее и доказали, что они являются врагами германского рейха, а с врагами надлежит говорить с позиции силы. Такое развитие событий явно удовлетворяло бы Лондон и Париж, заранее предвкушавших, что Германия и СССР обескровят друг друга в войне, а западные демократии продиктуют им свои условия мира.

Поэтому с позиций военно-стратегических и геополитических интересов советского государства договор с Германией был вынужденным, но, видимо, вполне обоснованным в тех конкретно-исторических условиях шагом, так как главная цель СССР состояла в том, чтобы получить отсрочку от прямого военного столкновения с Германией, необходимую для укрепления обороноспособности страны, и значительно отодвинуть ее западные рубежи.

Таким образом, в условиях неизбежной войны советское правительство пошло на изменение своей политики в том направлении, которое оно считало в этот момент наилучшим для СССР.

Подписание договора с Германией также нанесло удар по германо-японскому союзу. Японское правительство расценило этот шаг со стороны Германии как грубое нарушение ею обязательств по Антикоминтерновскому пакту и даже как прямое предательство союзнических интересов. Но самым важным было то, что военно-политическое руководство Японии не только вынуждено было отказаться от планов реванша за сокрушительное поражение на Халхин-Голе, но и вообще взять курс на нормализацию советско-японских отношений.

С позиций сегодняшнего дня можно осуждать советско-германский договор как циничный шаг со стороны руководства СССР, нарушавший принципы и нормы международного права. Но с учетом конкретно-исторических условий необходимо признать, что этот договор не выпадал из ряда тех договоров и соглашений, которые заключались в то время или в отношении которых тогда велись секретные переговоры. И англо-германские переговоры, проходившие 18–21 июля 1939 года в Лондоне в обстановке абсолютной секретности, показавшие стремление официального Лондона освободиться от обязательств в отношении Польши, являются бесспорным тому свидетельством^[1936].

Упомянем также и то, что в развитие этих переговоров 22 августа 1939 года Чемберлен направил послание Гитлеру. В нем он высказал предложение – вернуться к переговорам, на которых «были бы совместно обсуждены более широкие проблемы, влияющие на будущее международных отношений, включая вопросы, представляющие взаимный интерес»^[1937]. Все это можно расценивать как фактическое продолжение политики Мюнхена.

Однако Гитлеру никакие переговоры или соглашения, касающиеся Польши, уже были не нужны, так как он еще раньше принял решение о нападении на Польшу. 1 сентября 1939 года он, как известно, приступил к осуществлению своего плана по завоеванию мирового господства. Началась Вторая мировая война. 3 сентября Великобритания и Франция объявили войну нацистской Германии, однако не оказали Польше практически никакой военной помощи. В результате немецкие войска в короткие сроки разгромили польскую армию и вышли на линию рек Нарев, Висла, Сан, предусмотренную советско-германским секретным дополнительным протоколом.

В итоге можно сделать вывод, что советская политика после 23 августа 1939 года имела несколько главных задач: отодвинуть советские границы от жизненно важных промышленных центров, получить большее территориальное пространство для военного маневра в случае германского нападения, одновременно принять все меры к ускорению военных приготовлений.

Первый шаг в этом направлении, как известно, был предпринят в середине сентября 1939 года, когда советские войска после поражения Польши в войне с нацистской Германией заняли восточные районы страны. Несмотря на то, что этот акт объяснялся различными причинами, в том числе необходимостью защиты жизни и имущества населения Западной Украины и Западной Белоруссии, он, несомненно, имел целью улучшить геостратегические позиции в предстоящей войне с Германией. 28 июня, после получения согласия румынского правительства, части Красной армии вступили на территорию Бессарабии и Северной Буковины. В июне 1940 года войска Красной армии были введены на территорию Литвы, Латвии и Эстонии. Существует мнение, что, осуществив ввод войск на указанные территории, советскому руководству не следовало идти на включение их в состав СССР. Однако, если подходить с конкретно-исторических позиций, необходимо констатировать, что вхождение прибалтийских государств, а также Бессарабии и Северной Буковины, в состав СССР было единственной возможностью обеспечить действенный контроль за этими приграничными территориями в условиях нарастающей военной угрозы.