История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 101

Таким образом, мера взыскания определяется числом коров. За неимением их виновный может уплатить другими животными или вещами. Для этого установлена раз навсегда сравнительная стоимость между скотом и вещами. Так, жеребец стоит 7 коров, кобыла – 4 или 20 рублей; бык – 7 баранов, корова – 4 барана или 5 рублей; баран – от 1 рубля 20 копеек до 2 рублей; овца – 1 рубль 40 копеек; козел – 80 копеек; козленок – 40 копеек; масла литр (9 фунтов) – 1 рубль; куничий мех – 1 рубль 20 копеек; пахотное поле, дающее 60 снопов, или одну коду (2 пуда 9 фунтов) пшеницы, стоит 5 коров. Ружье стоит 20 коров или 100 рублей, лошадь – 10 коров, 2 барана, 1 овцу или 55 рублей 40 копеек.

Бывали случаи, когда судьи, по запутанности дела или его важности, не решались произносить приговора, тогда они переносили его на решение царского моурава. Деканозы, судьи, свидетели и тяжущиеся – все шли к начальнику, у которого собиралась таким образом толпа до 60 человек. Собрания эти, впрочем, имели место тогда только, когда моурав находился среди этих народов. Отсюда следовали к главной иконе, и здесь, под предводительством главного деканоза и в присутствии моурава, окончательно и словесно решали дело, которое уже не могло быть переносимо на решение грузинского царя. Судьи никогда казни не исполняли. Виновные в убийствах нередко выдавались головою на произвол обиженного. Случалось, хотя и редко, соглашение и примирение тяжущихся. В этом последнем случае спорившие дарили друг другу по ковшу и ковш виноватого отдавался к образам.

По установившимся местным законам туземцев важнейшими уголовными преступлениями считаются: смертоубийство, прелюбодеяние и воровство. Все три вида этого рода преступлений почти всегда сопровождаются кровомщением. Оскорбление чести женщины у тушин всегда вело за собою кровопролитие.

В случае неверности жены или бегства ее муж имеет право отрезать ей нос, отрубить руку и в таком виде отправить к родителям. Если этого не желает делать, то налагает кветилу — известный срок, до истечения которого никто не может жениться на ней. Обольстивший девушку должен на ней жениться, в противном случае платит ей 60 коров, или 300 рублей, но такие девушки редко потом выходят замуж.

За оклеветание в неверности жены у другого обиженный режет корову у обидчика, отсылает свою жену к ее родителям, а те требуют обидчика к суду и взыскивают с него 60 коров; если обидчик публично сознается в своей клевете, то муж берет жену обратно, а обидчика удовлетворяет за убитую корову.

Кровомщение существует у всех трех поколений этих народов. У хевсур и тушин, как бы ни было совершено убийство, то есть нечаянно или с намерением, убийца подлежит кровомщению. Родственники убитого хевсура предают огню все имущество убийцы, скрывающегося со всем своим семейством в соседнюю деревню, которая принимает его под свое покровительство. Если убийца тушин, то он, во все время пребывания своего у соседей, не носит обуви и отпускает волосы, как бы в знак раскаяния в своем преступлении. Спустя некоторое время убийца, при согласии родственников убитого, может возвратиться на родину и, вместе со своей родней, предложить плату за кровь – цейг, состоящую за убитого мужчину в 120 коровах или 600 рублей, а за женщину половину. Повесив на оседланную лошадь лучшую шашку и ружье, все родственники убийцы идут к дому убитого, плачут по усопшему и просят прощения. Обиженные родственники, в знак примирения, задают пирушку и никогда почти не берут платы за кровь, считая это оскорблением для души покойного. Таким образом вражда прекращается.

У пшавов и хевсур каждый месяц, в течение трех лет, убийца присылает семейству убитого по одному барану. На четвертый год, через своих родственников, он просит принять в плату за кровь 280 баранов и 70 коров. Если плата принята, то он может возвратиться в свою деревню, но не избавляется от мщения. Дядя убитого по матери может, например, требовать себе 220 баранов. «По удовлетворении и этого лица, – говорит князь Р. Эристов, – жизнь убийцы все еще в опасности. Его могут убить на том же основании, и кровомщение не прекращается, потому что родственники убитого вновь начинают мстить, и тогда повторяется та же самая история, с той только разницей, что в последнем случае за кровь платится только 120 баранов и взыскание это называется у них саукан-момкврдо — за обратную смерть».

Пшавы не сжигают, подобно хевсурам, имущества убийцы. У них общество, к которому принадлежит убийца, посылает обществу убитого трех быков, трех баранов и одну саблю – за бесчестье. Сам убийца должен заплатить 180 баранов родственникам и столько же обществу, к которому принадлежал убитый.

Не меньшему штрафу и взысканию подлежали прежде и те, которые, по призыву деканоза, не являлись на войну. Перед походом деканоз выносил дрошу, и все стекались под его знамена. По обыкновению, с каждого двора шло по одному человеку. Кто не явится, на того накладывалось запрещение. Деканоз вешал на дереве, перед домом неявившегося, серебряную чашу из капища, и, пока она висела, ни один из соседей не смел с ним говорить, не мог одолжить его ничем. Наказанный не мог бывать на праздниках и общественных сходках, пока не заплатит огромного штрафа в пользу убитых и раненных в походе. Народ особенно боялся этого рода наказания, влекущего, кроме материального разорения, еще оскорбление чести и достоинства. Понесшего это наказание считали трусом; он находился в презрении общества, каждый член которого считал для себя неприличным и низким иметь с ним какое бы то ни было дело. Пшавы имели свое главное знамя Георгия (Лашарис-Джвари), пожалованное им, по преданию, царицей Тамарой и хранящееся близ деревни Наквалесави. По одному известию, что дроша ушла вперед в поход, все спешили без всякого приказания. Когда деканоз проносил знамя мимо собранных жителей, то все снимали шапки и крестились, приговаривая: «Честь нашему защитнику царю».

Дом хевсура, пшава и тушина; их семейный быт и гостеприимство. Суеверие и обычаи при свадьбах, рождении и похоронах

На уступах скал едва доступных, по узким тропинкам, как орлиные гнезда, повисли хевсурские деревни, выстроенные из дерева или плитняка без извести и в несколько ярусов с бойницами. Башни, построенные на извести, очень редки в Хевсуретии, а те, которые есть, составляют особую надежду на их защиту.

– Ты наша большая надежда, – говорит одна хевсурская песня, – башня, на извести строенная.

Селения пшавов, разбросанные в долинах и по скатам гор, немноголюдны. «Мы видели, – говорит Дм. Боврэдзе, – только одну деревню из двадцати пяти или тридцати семейств, между тем как все прочие состояли из двух-трех домов».

Дома пшавов сколочены на скорую руку, а землянки едва виднеются над поверхностью земли.

Между кустарниками и на зеленых лужайках ходит все богатство пшава: лошади, рогатый скот, куры и индейки.

Небольшое и низкое отверстие, нечто вроде двери, ведет в дом хевсура или пшава, построенный у жителей низменных мест в один ярус, из бревен, крытых соломой, а у горных – из плитняка, и настолько низкий, что крыша его доходит почти до самой поверхности земли. Дверь служит единственным отверстием для входа света и выхода дыма.