История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 104

Первая кавалерийская бригада, составленная из драгунских полков Владимирского и Нижегородского, поручена генерал-майору барону Беннингсену, а вторая — из Астраханского и Таганрогского драгунских полков, поступила под начальство бригадира графа Апраксина. Все иррегулярные войска, составляя резерв, подчинены генерал-майору Платову, а до прибытия его с Чугуевским полком находились в ведении подполковника Баранова.

Генерал-майор князь Цицианов оставлен был в Кизляре до окончательного сформирования корпуса. Сосредоточив под своим начальством все части войск, князь Цицианов должен был следовать на соединение с каспийским корпусом.

Последний 10 апреля переправился через реку Терек по наведенному мосту и, сделав один переход, принужден был остановиться у Лашуринского форпоста на реке Каргине. Суровая и холодная зима, несвойственная тамошнему климату, и непрестанные вьюги были причиною остановки. Подножного корма вовсе не было; запасы провианта и фуража оказались весьма ограниченными, и потому двигаться далее было невозможно. Граф Зубов возвратился в Кизляр, чтобы принять безотлагательные меры к обеспечению войск продовольствием. Подвижной магазин не был еще сформирован и не мог быть переправлен через реку Терек ранее 16 апреля, по причине недостатка фур и волов, как перевозочного средства. Хотя для закупки их и были разосланы коммиссионеры в разные места России, но, по полученным от них сведениям, в половине апреля могла быть переправлена через реку Дон только третья часть волов и фур, и, следовательно, они могли прибыть на линию только к концу мая. Направленные из внутренних губерний рекруты, для исполнения обязанности погонщиков, также не прибыли и ожидались не прежде июня месяца. Поэтому, чтобы не остановить экспедиции до наступления жаров, Гудович собрал сколько возможно было ногайских арб и нанял фуры частных лиц, с обязательством платить им помесячную плату. Сбор этих подвод и нагрузка провианта также требовали времени, и потому, как ни торопился граф Зубов выступить в поход, он не мог этого сделать ранее 18 апреля. Только к этому дню, при усиленной деятельности Гудовича, могла быть сформирована часть подвижного магазина, назначенного следовать за армией.

«Принужденным себя нахожу признаться вашему сиятельству, – писал Гудович князю П.А. Зубову, – что я дохожу до устали, не имея помощников; не говоря о генеральских чинах, из коих у меня ни одного нет, я имею очень мало штаб-офицеров. Все, что было, старался доставить к войскам, идущим в поход, и могу сказать, что отправлял иногда должность штаб-офицерскую. Подвижной магазин меня сокрушает: самый угол государства, отделенный пустою и дурною степью от Астрахани; линия пространная, войск осталось мало, и все слабые большею частию, и оные еще не пришли; транспорты отдаленные, которые конвоировать надобно.

Я стараюсь и употреблю все мои к тому силы, но или способности у меня не довольно, или лета уменьшать ее начинают. Ежели еще прибавлены будут войска в Персию, как граф Валериан Александрович мне сказывал, то осмеливаюсь предварительно представить мое мнение, чтоб по комплекту оных годовой провиант был заготовлен, и, дабы не упустить времени, надобно из Петербурга прямо разослать коммиссионеров с деньгами в удобные места, которые должны, покупая, прямо доставлять три части в Астрахань и четвертую на линию, для употребления при переходе и для доставления вслед за войсками до Дербента».

18 апреля войска, назначенные для экспедиции в Персию, двинулись по направлению к Дербенту, имея за собою, сверх полкового обоза, 1414 фур с боевыми припасами и продовольствием, состоявшим из 3500 четвертей муки и 4117 четвертей сухарей с пропорциею круп. Это количество провианта обеспечивало выступившие войска, вместе с отрядом Савельева, по 26 июня. Независимо от этого, граф Зубов предписал контр-адмиралу Федорову нагрузить в Астрахани десять транспортных судов и отправить их, под прикрытием одного военного судна, к Дербенту, куда сам спешил на соединение с отрядом генерал-майора Савельева.

Последний, вступивши во владение Шейх-Али-хана Дербентского, отправил к нему посланника со вторичным требованием, чтобы хан прислал довереннейших чиновников для заключения оборонительного союза против Ага-Магомет-хана. Отвечая отказом, Шейх-Али-хан писал, что не знает и не видит повеления императрицы, разрешающей вступление русских войск в его владения, и что хотя он и просил прежде о присылке ему денег для найма войск против Ага-Магомет-хана, но тогда он не знал могущества персидского властителя; теперь же он не решается впустить в город столь малый отряд русских, из опасения, что не только его владения около Кубы будут разорены персиянами, но и отряд русских войск может также пострадать.

– Ежели и большее число российских войск придет, – говорил хан, – то и тогда может быть кровопролитие.

На требование впустить русские войска в город хан отвечал отказом.

– Я не могу этого сделать, – говорил Шейх-Али-хан, – потому что, впустив русские войска в город, должен расположить их по квартирам, а по нашему закону иметь иноверца на постое строго запрещается. Наши жены, по обычаю, не должны встречаться с неверными, отчего произойдет жителям большое стеснение.

Противясь вступлению русских войск в Дербент, Шейх-Али высказывал намерение защищаться. Посланный к нему для переговоров майор Ахвердов был задержан в городе, где обращались с ним весьма дурно. Хан держал его под присмотром и хотел отправить в лагерь Ага-Магомет-хана, у которого просил помощи ^[480], но потом, по совету уцмия Каракайдакского, оставил свое намерение и отпустил Ахвердова к отряду.

Шейх-Али-хану объявлено было, что если он не отопрет ворота, то русские войска будут бомбардировать город. Хан не только отвечал отказом, но когда Савельев подошел к Дербенту, то Шейх-Али-хан выслал против него свою конницу, которая открыла огонь по нашим казакам. Савельев отступил от города и расположился лагерем в двух верстах от него. На следующий день он занял высоты, командующие Дербентом, на которых и устроил батарею не далее 200 сажен от городской стены.

С открытием огня этой батареей Шейх-Али-хан прислал парламентера с просьбою не стрелять по городу. Оп говорил, что готов бы впустить в Дербент русские войска, но боится быть наказанным за свои поступки, и потому, в обеспечение себя, просит, чтобы русские выдали ему аманата. Хотя требование это, несовместное с достоинством и честью русского оружия, доказывало, что Шейх-Али не имеет искреннего намерения покориться и желает только протянуть время, пока возвратится его посланник от Ага-Магомет-хана, тем не менее Савельев вел с ханом переговоры, потому что войска наши нуждались в отдохновении.

В то время в горах стояла погода, небывалая по тамошнему климату: то дождь с сильным ветром, то снег с вьюгою изнуряли войска. Давая им отдых и переговариваясь с Шейх-Али-ханом, генерал Савельев в то же время строил вторую батарею, которая вскоре и открыла огонь. Дербентцы защищались; укрывшись во рвах садов, они вели перестрелку с нашими войсками, но скоро были прогнаны батальоном егерей, посланным под начальством полковника Мансурова. Шейх-Али-хан выслал вторично парламентера, прося Савельева остановить действия и дозволить ему послать письмо Гудовичу, с тем чтобы, до получения ответа, русские войска отступили от города на 15 верст.