История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 105

Савельев отказался исполнить просьбу хана, тем более что, по полученным сведениям, посланник хана возвратился из персидского лагеря с крайне неудовлетворительным ответом. Ага-Магомет-хан отказался подать помощь жителям Дербента.

– Войска мои утомлены, – говорил он посланнику, – и с русскими драться не могут. Когда отдохнут, то летом, может быть, я и приду на помощь.

На эту помощь трудно было рассчитывать, потому что Ага-Магомет вслед за тем снялся с Муганской степи и пошел внутрь Персии. Уходя, он захватил с собою жен и детей ханов: Хойского, Нахичеванского, Эриванского и других, считая пленных лучшими заложниками в верности самих ханов. В то же время Гудович отправил дербентскому хану довольно «крутое письмо», в котором требовал покорности и предупреждал, что вскоре вступит в Дагестан большое число русских войск, «которые пойдут по головам всех противящихся высочайшей воле».

Отступление Ага-Магомет-хана было крупным явлением в жизни народов, населяющих Закавказье. Некоторые владельцы радовались такому отступлению, другие были недовольны им. Ханы Шекинский и Шемахинский выгнали оставшихся персиян из своих владений и восстановили в них спокойствие и тишину. Бакинский хан, хотя и присягнул на подданство России, но, видя, что со стороны Персии гроза миновала, по вероломству, свойственному всем азиатским народам, отправил в Дербент две пушки с прислугою. Уцмий Каракайдакский также колебался; хотя он искал подданства России и даже прислал своего посланника в Георгиевск для заключения условий, но посланник этот, вскоре после приезда, скрылся неизвестно куда, а на место его уцмий другого не присылал. Коварный и явно неприязненный России хамбутай Казыкумухский склонялся на сторону дербентского хана, обещая ему свою помощь и содействие. В подобном же расположении к нам были кадий акушинский и Али, султан Дженгутайский. Шушинский Ибраим-хан более других радовался отступлению персиян и хвалился тем, что не покорился Ага-Магомет-хану.

«Я, надеясь на милость Божию, – писал Ибраим царю Ираклию, – прибытие его (к Шуше) почел не более летучей мухи, и на него совсем не взирал, а только слушал, ибо я как прежде жил в своем доме, так и тогда находился, а войска моя всякий день и во всякое время их лошадей, верблюдов и ослов партиями отгоняли. Ага-Магомет-хан, сорок или более дней простояв у берега Ораза (р. Аракса) и усмотрев, что мы на него не взираем и всегда стараемся укреплять дороги, прошедшего месяца 27-го числа отправился, и будет ныне его отбытию двадцать дней».

Только два хана, Дербентский и Ганжинский, были явно недовольны уходом Ага-Магомет-хана. Джевад-хан ожидал, что Ираклий разорит его владение, в отмщение за содействие персиянам, и он не ошибся в своем предположении. Действительно, с уходом Ага-Магомет-хана, хотя Ираклий сам и не в силах был наказать хана Ганжинскаго, но, по совету его, Ибраим-хан Шушинский тотчас же двинулся к Ганже. К Ибраиму присоединились Раим-хан, племянник Джевада, и лезгинские войска Омар-хана аварского, всегда готового на грабеж чужой собственности. Царь Ираклий, также не желая, чтобы, по его словам, «добыча ганжинская» досталась другим, отправил в Ганжу двух своих сыновей с войсками и располагал сам отправиться туда, как только устроит несколько внутреннее положение своего царства.

Не лучше было положение и Шейх-Али-хана Дербентского. Видя перед городом русские войска, он ежеминутно ожидал, что они выгонят его из Дербента. Хан хлопотал о привлечении на свою сторону большого числа союзников и успел получить помощь от хамбутая Казыкумухского и от других сопредельных ему дагестанских владельцев. По слухам, в Дербенте собралось до 10 000 человек, решившихся защищаться. Имея в виду, что отряд Савельева, состоявший только из 4180 человек, встретил сильное сопротивление со стороны Шейх-Али-хана и что «помянутый отряд, стоя немалое время под крепостью, слышно, многими охраняемою, как бы приучил оную взирать нетрепетно на победоносное российское оружие и за подобное оного оскорбление отмстить сам по себе недостаточен», граф Зубов предписал Савельеву отступить от города, занять выгодную позицию, быть как можно более осторожным и ожидать прибытия главных сил, с которыми он уже выступил в Дагестан.

Отряд графа Зубова первое время подвигался довольно быстро.

15 апреля войска каспийского корпуса были уже в Тарках, где, за три версты от города, были встречены шамхалом Тарковским с сыновьями и «с некоторыми из сопредельных ему малых владельцев». Приняв явившихся ласково, граф Зубов подарил шамхалу часы, осыпанные бриллиантами, в 1325 рублей.

Шамхал был человек лет шестидесяти, приятной наружности. «Старость не затмила еще того, – писал П.Г. Бутков в одном из своих писем, – что он был довольно видный мужчина. Это только было и есть лучшее в нем; ум его в тесных границах, а водка российская есть самый лучший предмет его упражнений».

По выступлении из Тарков отряд 23 апреля достиг до реки Озени, где и расположился лагерем. Сюда возвратился посланный в окрестности Дербента астраханский житель Сергей Богданов. Он донес главнокомандующему, что Шейх-Али-хан получил значительную помощь от хамбутая Казыкумухского, с которым, видевшись 21-го числа, оба союзника положили собрать до 3000 войска, пройти через табасаранские и каракайдакские ущелья и напасть на отряд Савельева с тыла. В тот же день известие это подтверждено было и генерал-майором Савельевым, который доносил, что бывшие при его отряде дагестанцы, смутившись этою вестью, оставили его отряд и возвратились в свои дома. Враждебное намерение Шейх-Али-хана заставило графа Зубова поторопиться соединением с отрядом генерал-майора Савельева.

Сделав два перехода, войска каспийского корпуса 27 апреля достигли реки Урусай-Булак. Переход от реки Маняса до этой последней речки был особенно затруднителен. То поднимаясь почти на отвесные скалы, то спускаясь в глубокие ущелья и следуя по излучистому и узкому дну их, войска тянулись длинною вереницею, на несколько верст. Артиллерия и огромное число повозок еще более затрудняли движение; выпрягая лошадей и волов, солдаты перетаскивали орудия и фуры на себе, то спуская, то поднимая их в гору. В двенадцать часов времени отряд прошел 29 верст и остановился лагерем у речки Урусай-Булак. Сюда прибыли с изъявлением своей покорности брат уцмия Каракайдакского и сын кадия Табасаранского. Депутаты передали графу Зубову письма их владельцев, в которых последние высказывали преданность России и готовность на все услуги.

В разговоре с посланниками главнокомандующий узнал, что через земли их есть такие дороги, по которым, хотя и с трудом, войска могут двигаться и подойти к Дербенту с противоположной южной стороны. Граф Зубов тотчас же воспользовался этим указанием и отправил с депутатами капитана Симоновича, поручив ему сделать самую тщательную рекогносцировку этих дорог.

Симонович донес, что хотя дороги эти неудобны и весьма затруднительны для движения, но все-таки не могут считаться непроходимыми. Тогда граф Зубов предписал генерал-майору Булгакову присоединить к своей бригаде две роты гренадеров Владимирского полка, полки Астраханский и Таганрогский драгунские, всех хоперских и семейных казаков, шесть орудий полевой артиллерии ^[481], с необходимым числом инженерных чинов, и, обеспечив себя провиантом на 20 дней, следовать к Дербенту по указанию капитана Симоновича.