История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 | Николай Дубровин | страница 127 | pharmateka.ru

«Думал ли я когда-нибудь, – писал князь Цицианов шамшадильскому старшине Насиб-беку^[624], – чтобы и ты за все мои милости к тебе, за медаль, за уважение тебя и за мое справедливое, но кроткое обхождение с тобою, и ты, говорю я, изменил? <…> Опомнитесь, особливо ты и кинь все дурачество; пребудь верен, как было доселе, и в доказательство твоей верности приезжай ко мне скорей, чтоб положить с тобою на мере, как удержать зло при его начале, а я все еще не верю, чтобы ты неверен мог быть». Несмотря, однако же, на то, Насиб-бек с некоторыми агаларами остались на стороне персиян.

Аббас-Мирза и царевич Александр три раза писали к казахцам, хвастая победами над Карягиным, уничтожением Цицианова и взятием Елисаветполя; говорили, что идут в Тифлис, и требовали, чтобы казахцы к ним присоединились. Но этот всегда непостоянный, изменчивый народ остался на этот раз верным своему долгу, представил генералу Портнягину письма и фирманы Аббас-Мирзы и просил помощи русских.

Майор Кочиев, комендант Елисаветпольской крепости, видя, что персияне пришли для захвата жителей в плен, сделал вылазку и, выгнав неприятелей из предместий, отбил у него несколько десятков семей; остальные увлечены были отступившими хищниками, но большею частию впоследствии от них бежали.

22 июля полковник Карягин привел свой отряд в Елисаветполь, и хотя храбрый ветеран изнемогал от претерпенных им бедствий, раны, полученной под Шах-Булахом, и ушиба лошадью в ногу, так что она у него была несколько дней совершенно без движения, но, узнав, что Пир-Кули-хан в соединении с Аббас-Мирзою и грузинскими царевичами Александром и Теймуразом находятся у Шамхорского минарета, с целью идти на Тифлис, забыв свои страдания, поспешил с отрядом из 570 человек к Шамхору для воспрепятствования их намерению. Тем временем следовал из Тифлиса в Елисаветполь провиантский транспорт с 1100 четвертями муки под прикрытием двух орудий и 300 человек пехоты. Не доходя 5 верст до речки Загамы и 47 верст до Елисаветполя, транспорт был атакован (23 июля) тридцатитысячною армиею Аббас-Мирзы. Командовавший прикрытием транспорта подпоручик Донцов был убит, заступивший его место прапорщик Платковский послал в Елисаветполь двух драгун с извещением о своем положении. Неприятель на пол ружейного выстрела от фаса вагенбурга устроил батареи и громил осажденных; прикрытие транспорта четверо суток защищалось с отчаянием, умирало от жажды, почти не имело уже патронов, но на предложение персиян сдаться отвечало, что будет защищаться до последней капли крови^[625].

Не получая ответа и помощи, а потому предполагая, что драгуны попались в плен, Платковский, не найдя никого, кто бы отважился пробраться чрез неприятеля в Елисаветполь, решился отправиться лично и был захвачен неприятелем. Драгуны между тем достигли крепости. Карягин, получив уведомление Платковского, 25 июля выступил из Шамхора на выручку транспорта и ночью 27-го был встречен у реки Загамы неприятелем, препятствовавшим его переправе, «но сильно отраженным и преследованным более трех верст». С рассветом, по приближении отряда к транспорту, персияне вторично атаковали Карягина, но он отбросил их до укреплений, облегавших русский вагенбург, штыками вытеснил неприятеля из окопов и стремительно погнал все силы Аббас-Мирзы. Тридцатитысячная армия персидская отступила, оставив нам в добычу лагерь, разного рода экипажи, множество хлеба и награбленных вещей.

В числе раненых был грузинский царевич Теймураз^[626]. Персияне направили бегство к Эривани, чрез Делижанское ущелье, но казахцы засели в его излучинах и сильным огнем поражали бегущих^[627]. Карягин с спасенным им транспортом, 30 июля, возвратился в Елисаветполь, а 3 августа прибыл туда и князь Ци-цианов.

6 августа главнокомандующий выступил со своим отрядом из Елисаветполя и остановился в Шамхоре, с тем что если известие об уходе Шах-Заде неверно, то, узнав о месте его пребывания, идти его преследовать и выгнать из Елисаветпольского округа^[628]. Персиян, однако же, там не было: они ушли в свои владения. В Эривани остался только один царевич Александр, брошенный на произвол судьбы своими союзниками, без всякого призрения и надежды. Человек ветреный, изменчивого характера и образа мыслей, Александр готов был покориться, если бы только главнокомандующий обещал его принять, и хотел даже приехать со слепым Келб-Али-ханом Нахичеванским к генерал-майору Несветаеву^[629]. Это искательство не помешало Александру отправить в то же время посланного к Баба-хану с просьбою о помощи и вести переговоры с карским пашою, относительно возможности приютить свою особу в Турции. Результатом таких тройных переговоров было удаление царевича Александра в глубь Персии^[630], где впоследствии Баба-хан сделал его начальником над беглыми грузинами^[631].

Так кончилась персидская кампания 1805 года, ознаменованная примерами редкого мужества и геройского самоотвержения наших войск. Удачное отражение неприятеля и поверхность, одержанная всюду русскими войсками, принесла значительную пользу тамошнему краю. Уверенные в силе и могуществе России, многие туземцы искали ее покровительства, а армяне Эриванской области просили князя Цицианова избавить их от власти персидского правительства и дозволить переселиться в Памбаки. Князь Цицианов призывал их на переселение в Елисаветполь, обещая дать каждой семье готовый дом, сад и пашню, но с тем только, чтобы переселенцы «были не монастырские, ни меликовы, ни юзбашей, а свободные деревенские жители»^[632]. Так переселенцам обещано освобождение от податей в течение трех лет, но с условием, чтобы они непременно занялись хлебопашеством и вообще обработкою земли.

Более 200 семейств (230) воспользовались этим приглашением и под начальством юзбаши Габриеля и мелика Априама переселились в Кара-Килис. Они просили о выводе остальных их соотечественников и говорили, что те не могут переселиться без помощи русских войск. Князь Цицианов, видя, что и переселившиеся не занимаются хлебопашеством, требовал от них немедленного обрабатывания полей.

«Непостоянные армяне с персидскими душами, – писал он им^[633], – теперь вы перешли на наш хлеб в надежде, может быть, покупать оный, но я предупреждало вас, что ежели выведенные вами семьи на нынешней же осени не запашут земли столько, чтобы на будущий год и с избытком продать хлеба, то знайте, что будущею же весною прогоню их отсель не только в Эривань, но и в самую Персию, ибо Грузия не обязана кормить тунеядцев. А что вы просите моей защиты оставшимся в Эривани армянам, погибающим от неверных, то вопрошаю: заслуживают ли изменники покровительства? Пусть их гибнут как собаки; они достойны сей участи, ибо в прошлом году, когда я с непобедимыми русскими войсками окружил Эриванскую крепость, сии, недостойные ни малейшего сожаления, занимали Нарын-Кале, и могши мне оный сдать не сделали того.